Энн Перри - Скелет в шкафу

Вечером у Эстер выдалось немного свободного времени, и она провела его в библиотеке. Обедала она в зале для слуг. Воистину столь вкусной еды ей никогда еще в жизни пробовать не доводилось. Стол здесь был куда обильнее и разнообразнее, нежели в доме отца Эстер. Даже в пору их семейного благополучия более шести перемен блюд там не бывало, причем из мясных кушаний готовили либо баранину, либо говядину. Здесь же ей на выбор предложили три мясных блюда, а весь обед состоял из восьми перемен.

В библиотеке она нашла книгу об испанских кампаниях герцога Веллингтона и успела уже углубиться в чтение, когда открылась дверь и вошел Киприан Мюидор. Увидев ее, он удивился, но неприязни при этом не выказал.

— Прошу прощения, что беспокою вас, мисс Лэттерли. — Он взглянул на книгу в ее руках. — Я уверен, что вы заслужили право отдохнуть после трудов, но мне бы хотелось поговорить с вами о здоровье моей матери.

Он и впрямь был взволнован, в его пристальном взгляде читалась тревога.

Эстер закрыла книгу, и Киприан увидел заглавие.

— Боже правый! Неужели вы не могли выбрать ничего поинтереснее! У нас здесь масса романов, есть и стихи — это чуть правее, на тех полках, по-моему.

— Благодарю вас, я знаю. Я взяла эту книгу вполне осознанно.

Она видела, как на его лице отразилось сначала сомнение, а затем и неловкость — когда он понял, что Эстер не шутит.

— Думаю, леди Мюидор глубоко потрясена смертью дочери, — поспешила она перевести разговор и ответить на заданный вопрос. — Кроме того, ее сильно тревожит вторжение в дом полиции. Но мне не кажется, что ее здоровье в опасности. Чтобы пережить горе, требуется время. Тем более когда потеря столь внезапна.

Киприан уставился на стол между ними.

— Она не делилась с вами своими подозрениями относительно виновника трагедии?

— Нет… Хотя я не говорила с ней на эту тему. Но, конечно, я готова выслушать все, что она мне скажет, если это облегчит ее душевные страдания.

Киприан поднял глаза и вдруг улыбнулся. Если бы они встретились в другой, не такой угнетающей обстановке, вдобавок проникнутой страхом и подозрениями, и если бы Эстер не была сейчас на положении прислуги — Киприан бы ей, скорее всего, понравился. Свойственные ему чувство юмора и острый ум были не в силах скрыть даже самые безупречные манеры.

— Так вы полагаете, что к докторам обращаться не стоит? — настаивал он.

— Не думаю, чтобы они могли здесь чем-либо помочь, — спокойно ответила Эстер. Она колебалась, сказать ли ему всю правду или же промолчать, чтобы он не заподозрил ее в подслушивании чужих бесед.

— Что? — видя ее сомнения, спросил он. — Пожалуйста, мисс Лэттерли!

Она ответила не задумываясь, скорее подчиняясь внезапному чувству доверия.

— По-моему, она боится собственных подозрений относительно того, кто был виновником смерти миссис Хэслетт. Точнее — боится, что это обернется потрясением для миссис Келлард, — ответила Эстер. — Думаю, она предпочитает затаиться и молчать, чем навлечь подозрение полиции на того, кого подозревает она сама.

Эстер умолкла, всматриваясь в его лицо.

— Проклятый Майлз! — в бешенстве бросил Киприан, выпрямился и отвернулся. Голос его был исполнен гнева, но особого удивления в нем не слышалось. — Папе нужно было выставить его, а не Гарри Хэслетта! — Он снова повернулся к ней лицом. — Я прошу прощения, мисс Лэттерли. Извините меня за грубые слова. Я…

— Пожалуйста, мистер Мюидор, вам не стоит винить себя в этом, — торопливо ответила она. — Обстоятельства таковы, что удержаться от вспышки гнева крайне трудно. Постоянное присутствие в доме полиции, донимающей всех вопросами, может вывести из себя кого угодно.

— Вы очень добры, — произнес он, и чувствовалось, что это не просто комплимент.

— Полагаю, газеты до сих пор пишут об этом? — продолжила Эстер, видя, что пауза затягивается.

Киприан присел на подлокотник ближайшего кресла.

— Ежедневно, — сказал он печально. — Те, что посерьезнее, ругают полицию, хотя, по-моему, она этого не заслужила. Вне всякого сомнения, полиция делает все, на что способна. Не могут же они, в самом деле, подобно испанской инквизиции применять к нам пытки, пока кто-нибудь не признается… — Он резко рассмеялся, но смех прозвучал скорее болезненно. — Кстати, сами газетчики возмутилась бы в первую очередь, примени полиция такие методы расследования. Положение у полицейских сейчас, прямо скажем, незавидное. Надави они на нас посильнее, их тут же обвинят в неуважении к дворянству. А прояви они мягкотелость, немедленно последуют обвинения в бездарности и равнодушии к делу. — Киприан глубоко вздохнул. — Думаю, бедняга инспектор уже проклинает тот день, когда докопался, что преступление совершено одним из обитателей дома. Но он, кажется, не из тех, кто ищет легкие пути…

— Да, это верно, — согласилась Эстер с большей уверенностью, чем мог предполагать Киприан.

— А бульварная пресса обсасывает каждую версию, сколь бы отталкивающей она ни казалась, — продолжил он, болезненно поморщившись.

Внезапно Эстер ощутила, как глубоко ранит Киприана вторжение чужих людей в жизнь семьи. Он переживал это очень остро, стараясь скрыть свою боль, как его учили в детстве. Мальчик должен быть храбрым, никогда не жаловаться и ни в коем случае не плакать. Это признак слабости, мужчины себя так не ведут.

— Мне очень жаль, — мягко сказала Эстер и, коснувшись его руки, ободряюще пожала ее, забыв, что здесь не госпиталь, а перед ней не раненый солдат. В этом доме она была на положении прислуги, и, право, не стоило брать за руку своего хозяина, да еще находясь с ним наедине в библиотеке.

Однако начни сейчас Эстер извиняться, она бы только усугубила неловкость. Оба тут же смутились бы, и зародившееся взаимопонимание исчезло бы в мгновение ока. Поэтому Эстер просто медленно села на место и улыбнулась.

От дальнейших объяснений ее спасла открывшаяся дверь: в библиотеку вошла Ромола. Увидев их вместе, она нахмурилась.

— Разве вы не должны быть с леди Мюидор? — резко спросила Ромола.

Ее тон уязвил Эстер, и она с трудом взяла себя в руки. Будь они сейчас в равном положении, она дала бы достойный ответ.

— Нет, миссис Мюидор, ее светлость сказала, что я могу провести этот вечер как мне угодно. Она решила сегодня лечь спать пораньше.

— Стало быть, она плохо себя чувствует, — моментально заключила Ромола. — Вам следует находиться сейчас где-нибудь поблизости от нее. Можете почитать в своей спальне или заняться письмами. У вас есть родственники и друзья, с которыми вы состоите в переписке?

Киприан встал.

— Я уверен, что мисс Лэттерли сама прекрасно разберется со своей корреспонденцией, Ромола. И как бы она смогла читать, не взяв предварительно книгу из библиотеки?