Энн Перри - Скелет в шкафу

Кажется, Киприан и впрямь желал узнать, что она видела в Крыму и какие впечатления вынесла из этой войны. Он слушал ее очень внимательно, и его немногочисленные вопросы свидетельствовали о том, что он относится к Крымской кампании с чувством сожаления и горькой иронии, и это не могло не понравиться Эстер. Выбравшись из-под гнета семьи, забыв на время о недавней смерти сестры, о подозрениях и страхе, он оказался интересным мыслящим человеком с собственной точкой зрения на социальные и государственные проблемы.

Тени за окном уже начали удлиняться, а Киприан и Эстер все продолжали беседу. Они так увлеклись очередным спором, что едва заметили, как вошла Ромола. Лишь через несколько минут оба были вынуждены переключить на нее свое внимание.

— Папа хотел бы поговорить с тобой, — нахмурившись, сказала она. — Он ждет тебя в гостиной.

Киприан неохотно встал и, извинившись перед Эстер, словно та была другом, вышел.

Ромола глядела на Эстер озадаченно и с интересом. Ее черты можно было бы назвать безупречными, если бы не вечно поджатые губы, отчего лицо казалось усталым и недовольным.

— Право, мисс Лэттерли, я не знаю, как выразиться, чтобы мои слова не показались вам слишком нравоучительными, но если вы подобно большинству женщин хотите найти себе мужа, то не выпячивайте свой интеллект, а главное — никогда не спорьте с мужчинами. Они этого не любят. Им делается неловко, когда вы ставите их в тупик. Таким образом вы как бы посягаете на самое для них святое — подвергаете сомнению их суждения. Такое упрямство со стороны женщины, по их мнению, просто оскорбительно.

Ромола ловко поправила непослушный локон.

— Помню, когда я была девочкой, мама часто говорила мне, что женщине неприлично горячо спорить о чем бы то ни было. Мужчин привлекает в женщинах как раз их беззащитность, зависимость, наивность. Нельзя ни в коем случае осуждать ничего, кроме неряшливости и распущенности, и не надо противоречить мужчинам, даже если они явно не правы. Учитесь вести хозяйство, изящно есть за столом, хорошо одеваться, подавать себя мило и с достоинством, соблюдайте правила приличия и условности света. Занимайтесь, если у вас есть способности, рисованием и музыкой, вышивайте, вырабатывайте изящный почерк и красивый слог, а главное — всегда владейте собой, как бы вас ни пытались вывести из себя. Если вы всему этому научитесь, мисс Лэттерли, то с легкостью выйдете замуж и осчастливите своего супруга. А значит, будете счастливы и сами. — Ромола покачала головой. — Однако боюсь, учиться вам придется долго.

Эстер немедленно учла последнее замечание и сдержалась, несмотря на отвратительную провокацию.

— Благодарю вас, миссис Мюидор, — сказала она, предварительно сделав глубокий вдох. — Возможно, мне суждено остаться одинокой, но ваших советов я не забуду.

— О, я надеюсь, — сочувственно заметила Ромола. — Это так не идет любой женщине! Учитесь придерживать язык, мисс Лэттерли, и никогда не теряйте надежды.

К счастью, после этих слов Ромола вернулась в гостиную, оставив Эстер в крайнем возмущении. Как ни странно, злоба вскоре испарилась, сменившись лишь чувством жалости — неизвестно к кому. А потом Эстер острее прежнего ощутила смятение и горе, разлитые в атмосфере дома.

На следующий день Эстер постаралась встать пораньше, чтобы заняться разными мелкими делами на кухне и в прачечной, а заодно поближе пообщаться с прислугой. Даже если собственные наблюдения покажутся ей разрозненными и бессмысленными, Монк, возможно, сумеет составить из этих кусочков цельную картину.

На лестнице гонялись друг за другом Энни и Мэгги, хихикая и то и дело зажимая себе рты уголками передников, чтобы приглушить смех.

— Что это вас так с утра развеселило? — с улыбкой спросила Эстер.

Девушки уставились на нее во все глаза и снова затряслись от смеха.

— Ну? — дружелюбно сказала Эстер. — Может, поделитесь? Вдруг я тоже люблю шутки!

— Миссис Сандеман, — решилась Мэгги, отбрасывая со лба белокурую прядь. — У нее там такие газеты, мисс! Вы таких и не видели, честно! Там такие истории — волосы дыбом! А уж про мужчин и женщин что понаписано — даже уличная девка покраснеет.

— В самом деле? — Эстер приподняла брови. — Миссис Сандеман читает истории, от которых краснеют?

— Багровеют, я бы сказала, — ухмыльнулась Энни.

— Алеют, — поправила Мэгги, и обе снова захихикали.

— И где же вы это нашли? — спросила у нее Эстер, забирая газету и стараясь сделать серьезное лицо.

— В ее комнате, когда убирали, — с невинным видом ответила Энни.

— В такую рань? — с сомнением спросила Эстер. — Сейчас всего полседьмого. Только не говорите, что миссис Сандеман уже встала!

— О нет! Конечно, нет! Она до ленча не поднимется, — быстро сказала Мэгги. — Отсыпается, наверное.

— После чего отсыпается? — Эстер решила выяснить все до конца. — Она же вчера вечером никуда не выезжала.

— Да она пьянствует у себя в комнате, — ответила Энни. — Мистер Терек таскает ей вино из погреба. Зачем — не знаю. Мне всегда казалось, что он ее не любит. Но, наверное, что-то между ними такое есть, раз он носит ей портвейн, да еще и самый лучший.

— Он так делает, потому что ненавидит сэра Бэзила, глупенькая! — резко сказала Мэгги. — Вот он и берет только лучший портвейн. Однажды сэр Бэзил пошлет мистера Филлипса за старым портвейном, и окажется, что там уже ни одной бутылки не осталось. Все выпила миссис Сандеман.

— Я все-таки думаю, что она ему не нравится, — настаивала Энни. — Ты видела, как он иногда на нее смотрит?

— Может, он когда-то был влюблен в нее? — с надеждой предположила Мэгги, и эта мысль поразила ее воображение. — Она ему отказала, и тогда он ее возненавидел.

— Нет, — уверенно возразила Энни. — Я думаю, он ее презирает. Он был военным и, наверное, очень красивым… А потом у него случилась несчастная любовь.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Эстер. — Уверена, что сам он тебе этого не говорил.

— Конечно, нет. Я слышала, как ее светлость рассказывала об этом мистеру Киприану. По-моему, мистер Терек думает, что миссис Сандеман ведет себя совсем не так, как положено леди. — Глаза девчушки широко раскрылись. — А вдруг это она в него влюбилась, а он ей дал отпор?

— Тогда бы она его ненавидела, а не наоборот, — заметила Эстер.

— Так она и ненавидит! — немедленно сказала Энни. — В один прекрасный день она расскажет сэру Бэзилу об украденном портвейне, вот увидите! Только она, наверное, так перед этим налижется, что он ей не поверит.

Эстер было несколько неловко задавать прямой вопрос, но все же она решилась:

— А кто, по-вашему, убил миссис Хэслетт?

Улыбки тут же увяли.

— Ну, мистер Киприан слишком симпатичный, да и зачем ему? — сказала Энни. — Миссис Мюидор вообще никого ненавидеть не может, потому что никого не замечает. Да и миссис Сандеман…