Мария Грин - Рубины Блэкхерста

Хезер попыталась освободиться от железного захвата сержанта, но от ужаса случившегося силы покинули ее. Глаза девушки наполнились слезами:

— На самом деле я… я ничего не знаю. Вы должны верить мне! Я действительно не знаю, как это ожерелье оказалось в моей корзине! — повторяла она снова и снова.

— М‑д‑да, должен признаться, что я удивлен случившимся не меньше вашего, — нахмурившись, произнес сержант Бэгберн. Затем он сунул ожерелье в карман. — Я никогда не предполагал, что молодая леди из хорошей семьи может оказаться воровкой, другое дело — вор по кличке «Кот», который уже обвиняется в совершении нескольких наглых краж со взломом в благородных домах, произошедших в течение последних шести месяцев.

— «Кот»? — судорожно вздохнула Хезер. — Никогда раньше не слышала о нем.

— Камешки были в ее корзине, это точно, какие еще тут нужны доказательства, этого уже хватит. Я же говорила, милочка, что у тебя впереди крупные неприятности, — проститутка с любопытством оглядела Хезер. Потом она обратилась к полицейскому: — У вас нет другого выхода, кроме как арестовать ее.

Глаза Бэгберна зажглись от волнения:

— Это, возможно, станет моим шансом в продвижении по службе — то, чего я ждал так долго. — Он порылся в карманах своего плаща, висевшего на стуле, и извлек наручники.

— Пожалуйста, только не это! — принялась умолять его Хезер. — У вас ведь нет ордера на арест. — Руки девушки затряслись помимо ее воли, когда холодное железо обхватило ее запястья и щелкнул замок. У нее подкашивались ноги.

— Это пока задержание, а не арест, мисс Максвелл. Ожерелье является доказательством вашей вины. Позднее я получу письменное подтверждение на арест.

Из последних сил борясь с охватывающим ее отчаянием, Хезер вступила с ним в спор:

— Вы не можете быть полностью уверены в том, что именно я совершила кражу. Ведь кто‑нибудь мог же подбросить эти драгоценности в мою корзину.

— Это тоже возможно, мисс Максвелл. Вас отвезут обратно в Лондон, и будет проведено следствие. Я сейчас же пошлю за помощью. — Предвкушение успеха на его лице сразу потускнело. — К сожалению, я не смогу лично препроводить вас в тюрьму Ньюгейт, у меня очень важное личное дело.

В комнате нарастали протестующие возгласы других гостей.

— Думаю, что вор должен находиться в тюрьме. Это самое подходящее место для таких, как она, — с металлом в голосе произнесла мисс Даймонд. — Сама мысль о том, что я могу спать под одной крышей с закоренелой преступницей, повергает меня в дрожь. У нее ведь может быть и оружие. Ее лучше всего переправить в Лондон до того, как она перережет всех нас во сне.

Сержант нахмурился:

— До завтрашнего дня я все равно ничего не успею сделать. Сегодняшней ночью дилижанса на Лондон не будет. — Он легонько подтолкнул Хезер в сторону лестницы. — Я поднимусь вместе с вами и закрою вашу комнату на ключ. — Бэгберн повернулся к хозяину гостиницы: — У вас найдется комната с крепким запором?

Лицо мистера Пратта отражало замешательство. Он в упор смотрел на Хезер, отказываясь верить тому, что только что произошло.

— Да, все мои комнаты запираются или на засов, или на замок. — Пратт двинулся к лестнице. — Думаю, что нет надобности запирать женщину в сыром подвале — вор она или нет. Я не знаю, куда мы скатимся, если молодые леди начинают зарабатывать себе на жизнь воровством.

— Уверяю вас, — с твердостью в голосе произнесла Хезер, — я невиновна! Я ни разу в своей жизни не брала чужого. Вы должны верить мне. Клянусь! — Для усиления действия своих слов она вытянулась по струнке.

Сержант бесцеремонно толкнул ее вперед:

— Вам так или иначе придется посидеть взаперти. Там вы сможете поразмышлять о своих преступлениях, пока не прибудет посыльный, чтобы сопроводить вас в Ньюгейт.

Хезер, спотыкаясь и шатаясь, поднималась по лестнице, которая скрипела под тяжелыми шагами шедшего позади сержанта. Ей предстояла кошмарная ночь со сном, больше похожим на забытье. Девушка была в полном отчаянии и кусала губы, чтобы не заплакать.

— Если бы я украла столь ценное ожерелье, разве оставила бы я его просто так в корзине? — она пыталась спорить с Бэгберном, в отчаянии стараясь заставить его прислушаться к голосу разума и здравой логики.

Но сержант казался слишком возбужденным перспективой продвижения по службе и был глух к ее доводам.

— Не пытайтесь ввести меня в заблуждение с помощью всяких скользких приемов, мисс. У меня достаточно опыта по общению со всякими мошенниками. Вам лучше сознаться во всем прямо сейчас. Тогда я мог бы замолвить слово перед магистратом о вашем чистосердечном раскаянии во всех грехах. Это спасло бы вас от петли, но в любом случае на вашем месте я не питал бы очень больших надежд. Кража, в конце концов, наказывается чаще всего виселицей, — сделал он глубокомысленный вывод. — Кстати, законный владелец рубинов живет недалеко отсюда. Я собираюсь сообщить ему о находке краденого или, по крайней мере, его части.

Эти слова легли тяжелым камнем на сердце Хезер.

В холле наверху было холодно и сыро. Ветер, завывая, дул в окна. У Хезер пересохло в горле; она из последних сил старалась сохранить достоинство, не желая, чтобы обидчики видели ее замешательство и страх.

Мистер Пратт чувствовал себя не в своей тарелке. Он открыл дверь небольшой комнатки. Это была прочная дубовая дверь. Держа над головой свечу, сержант вошел внутрь.

— Ну что ж… здесь не так уж плохо. Через такие узкие окна бежать вряд ли удастся.

До того, как сержант довольно грубо втолкнул ее внутрь, Хезер успела встретиться с виноватым и сочувствующим взглядом Пратта. Дверь за ней с шумом закрылась, и она, окончательно потеряв самообладание, упала на пол.

Ее руки за спиной были втиснуты в наручники, и ей пришлось потратить несколько минут на то, чтобы хоть как‑то сесть. Затем, наглотавшись на полу пыли, она несколько раз чихнула. Наконец слезы окончательно одолели девушку, и отчаяние завладело сердцем. Беззвучный приступ его заполнил все ее существо, подобно темной жестокой силе, и только выплакав все свое горе и совершенно обессилев, Хезер почувствовала, что душевные силы постепенно начинают возвращаться к ней.

Она глубоко, прерывисто вздохнула и прошептала:

— Ну и попала же ты в переплет, Макси! — Она вспомнила свое ласковое прозвище, которое отец придумал ей двадцать лет назад. Эти слова растопили вдруг ледяные тиски ужаса, который проник в ее душу, и молодая леди смогла произнести в полный голос: — Так дело не пойдет. Из всего этого должен быть какой‑то выход. Думай, работай головой!

Ей надо бежать, как только начнет светать.

Стук твердых, заледеневших снежинок об оконное стекло наполнял комнату. Он то ослабевал, то с порывом ветра усиливался вновь. Время неумолимо двигалось к рассвету. Хезер лежала на кровати и дрожала от холода. Она, наверное, урывками все же спала, поэтому когда на двери стал отодвигаться засов, девушка вздрогнула. Дверь открылась, и в сумрачном свете Хезер увидела молодую, склонную к полноте служанку, одетую в скромный коричневый шерстяной халат, шляпу, в которой ходят крестьянки, и шаль грубой вязки. В руках у нее был поднос, от которого вкусно пахло жареным мясом, яичницей и свежезаваренным чаем.