Жан-Франсуа Паро - Убийство в особняке Сен-Флорантен

Внезапно сменив тему, он нанес удар:

— А как поживает папаша Пендрон?

Фермер в растерянности остановился, словно Николя сказал нечто совершенно неуместное.

— Папаша Пендрон? Бедняга скончался в прошлом году. Печальная история, сударь, очень печальная. Человек он был хороший, это точно. И не бездельник. Его даже трудно было уговорить раздавить бутылочку! И при этом отличный малый, и честный, и большой искусник в своем деле. Увы, дочь его убила, ну, не напрямую, конечно, а так. Но вы, я думаю, знаете эту историю?

— Без подробностей.

Николя мог себя поздравить: хитрость удалась. Он с первого выстрела попал в цель.

— Не побоюсь сказать, эта вертихвостка сделала несчастными целых две семьи: отец из-за нее умер, а ее несчастный жених скатился на дурную дорожку.

— Расскажите мне об этом поподробнее, если, конечно, у вас найдется немного времени.

— К вашим услугам, сударь. Как вас величать?

— Николя Ле Флок, комиссар полиции Шатле.

— Черт побери, я же сказал, что вы из полиции! Приглашаю вас выпить стаканчик. От долгих разговоров пересыхает в горле, да и слушать с промоченным горлом тоже способнее. Не стану скрывать, с возрастом ноги у меня отекают, и мне трудно долго на них стоять.

Папаша Лонжер направился к длинному одноэтажному строению. Спустившись на несколько ступенек, они очутились в просторной комнате с утоптанным земляным полом и выбеленными известкой стенами. Буфет, длинный дубовый стол с двумя скамьями по обеим сторонам, сверкающий медный источник для очистки воды и камин с крюком для котла составляли все ее убранство. Папаша Лонжер хлопнул в ладоши, и тотчас появилась старая хромая служанка. Исполняя приказание хозяина, она спустилась в погреб, куда вела дверь в углу комнаты, и принесла кувшин вина, который поставила на стол вместе с двумя стаканами из грубого стекла. Они сели за стол.

— Молодое винцо с виноградников Сюрена, — сообщил хозяин, разливая вино цвета спелой малины.

Подтолкнув к Николя миску с орехами, он сам взял парочку и, сжав в кулаке, расколол сразу оба. На его темную куртку посыпались кусочки скорлупы.

— Сами понимаете, о таком конфузе как не посудачить, — начал он. — Красивая девушка из почтенной семьи скотоводов отказала достойному претенденту, потомственному садовнику. Скандал был знатный. С чего вдруг она не захотела выйти за садовника? Денежки водились и у Пендронов, и у Витри, и не только в кубышке. Зачем ей было выше себя прыгать? Наверное, очень уж горело у нее в одном месте! Знаю, все твердили, что, мол, жених немного не того, не сумел ее охмурить, чтобы ненужные мысли у нее из головы вылетели. Эх, что ни говори, а пару нам подыскивает судьба. Если бы не она, все бы только на богатых и женились, выгоду свою искали. Да, у нас так: все за-ради скотины, за-ради огорода! А кто девушке нравится — кого ж это интересует? И все равно, этот брак был бы не из худших.

— Так свадьба не состоялась?

— Нет! Папаша Пендрон умер. Тут у нас тоже надо поступать по-честному. А мамаша Пендрон лишила дочь наследства, все продала, купила ренту и отбыла к себе в провинцию, чтобы не раздувать скандала.

— А дочь?

— Исчезла! И ничего о ней не знают. Ну, слухи, как вы понимаете, ходят. Одни говорят, что она в тюрьме, другие клянутся, что видели ее на бульварах, третьи смотрели, как она на ярмарке с медведем плясала. Кто-то сказал, она шатается по улицам, заманивая клиентов, кто-то видел ее на набережной Пеллетье, где речные грабители прячут свою добычу… Ну а что тут правда, что домыслы, соображайте сами.

— А несостоявшийся жених?

— Молодой Витри? Ансельм? Этот всегда любил свой сад и свои овощи, но, когда она его бросила, он умом повредился и тоже сбежал из родительского дома. Говорят, его видели в предместье Сен-Марсель, где он валялся в канаве пьяный. Я слышал, он подцепил дурную болезнь и наделал столько глупостей, что совсем взбесился, и его заперли в Бисетр, то ли с сумасшедшими, то ли с больными. Вот это и впрямь несчастье! В семье Витри предпочитают о нем не вспоминать.

Узнав достаточно, Николя на всякий случай еще раз произнес речь об угрозе эпидемии, выпил пару стаканов молодого вина, сгрыз несколько орехов и распрощался с хозяином. В восторге от гостя, крестьянин заставил его поклясться всеми богами, что он непременно посетит его еще раз. А что касается эпидемии, то он, Лонжер, лично следить станет и все соседи тоже, так что — да благословит Господь их молодого короля! — они сделают все, чтобы оберечь город от беды. Тем же, кто станет артачиться, он, прощения просим, самолично вилы в зад воткнет. И добавил, что он, конечно, не желает никого оговаривать, но, по его мнению, неплохо бы потрясти и мясников, дабы выяснить, требуют ли они у тех, кто продает им скот, заверенные полицией аттестации. А еще хорошо бы проверить, точно ли это алчное отродье забивает скот как положено, то есть в течение двадцати четырех часов после покупки.

Николя со всем согласился и все пообещал. Выйдя на улицу, он пожалел, что отослал фиакр: сегодня он хотел успеть расспросить монахиню, свояченицу Жана Миссери, а затем нанести визит семье Дюшамплан. Пройдя по улице Фобур-Сент-Антуан, он миновал Бастилию, вышел на улицу Сент-Антуан, дошел до улицы Сент-Оноре, свернул налево и прошел по зловонной, хоть нос затыкай, улице Планш Митрэ, по мосту Нотр-Дам перебрался на Сите, затем прошел по Малому мосту, добрался до улицы Эстрапад, обошел аббатство Сен-Женевьев и вышел на улицу Пост. На этой улице, в нескольких туазах от площади Вьей Эстрапад, стояло здание женского монастыря Сен-Мишель.

Наняв кокетливый, покрытый свежим лаком двухколесный экипаж, он назвал кучеру адрес и, прикрыв глаза, погрузился в размышления. Съездив в Попенкур, он не только исполнил свою миссию и сделал все, чтобы защитить парижский скот от эпидемии, но и пополнил свои знания о жертве. Впрочем, разве его миссия не являлась предлогом, чтобы отправить его по следам Маргариты Пендрон? В сущности, он ездил туда не из-за угрозы антракса: борьба с эпидемиями не входила в его компетенцию. Следовательно, Ленуар знал больше, чем говорил. Интересно, а не было ли, несмотря на видимость раздора, сговора между министром и начальником полиции? А может, герцог захотел его проконтролировать? Впрочем, если верить Сартину… Но говорил ли он правду или, как обычно, держал в рукаве запасную карту, чтобы в нужный момент вытащить ее с ловкостью фокусника? Не горячиться и не отпускать на волю воображение, приказал себе Николя. Опираться только на голые факты, в том порядке, в котором удалось их собрать, затем рассортировать, сравнить и идти новым путем, если таковой откроется. Девица Пендрон покинула родительский дом, желая избежать брака, решенного семьями. В Париже она долго оставалась неприкаянной, зарабатывая на жизнь развратом, а потом каким-то образом получила место горничной герцогини де Ла Врийер. Из котла, в котором варилась прислуга герцога, где бурлили соперничество и ревность, исходил острый запах ненависти. Надо бы разобраться в запутанных отношениях обитателей особняка Сен-Флорантен, подумал Николя. А еще составить подробную таблицу полученных показаний и попросить судебного пристава допросить семейство Витри, огородников из предместья Фобур-Сент-Антуан: даже самые ничтожные сведения, словно частички мозаики, помогают восстановить целостность картины. Его же путь лежит в Бисетр, где, несмотря на совет Сартина, ему пока не довелось побывать. Упоминая это скорбное место, напоминавшее, если верить слухам, Дантов «Ад», его бывший начальник становился мрачен и серьезен.