Жан-Франсуа Паро - Загадка улицы Блан-Манто

Николя взял шпагу и пристегнул ее к поясу. Сделал знак Бурдо, который уже проверял свой пистолет.

— Папаша Мари, — обратился Николя к привратнику, стоявшему возле дверей, — доверяю вам Антуанетту. Головой отвечаете за ее жизнь.

— Ну, бывала у меня компания и похуже, — улыбнулся привратник.

Николя и Бурдо сбежали с лестницы. Фиакр, доставивший их в Шатле, все еще стоял у крыльца. Кучер хлестнул коней, и они понеслись галопом.

По дороге Николя объяснил Бурдо, какого рода отношения связывают его с Сатин. Инспектор ничего не ответил. Фиакр замедлил ход. Без риска раздавить прохожих в уличной толпе лошадь могла идти только шагом. Временами Николя казалось, что они стоят, застыли на месте. Правда, из-за столь медленного передвижения у него образовалось дополнительное время, чтобы все обдумать.

Итак, послушницей, как назвала ее Сатин, могла быть только Мари Ларден. Моваль держал ее у себя, изыскивая способ, как подороже продать ее. Ее заставят заниматься проституцией или — еще хуже — продадут в гарем великого паши. Или отправят в американские колонии. Она — жертва заговора, целью которого является ее исчезновение. Иными словами, исчезновение наследницы Лардена и неожиданной наследницы Декарта. Да, как все ловко придумано! Нотариус начнет разыскивать Мари, чтобы ввести ее в права наследства. Ее не найдут. Не имея известий от падчерицы с самого ее отъезда в Орлеан, госпожа Ларден начнет волноваться. Полиция Сартина, разумеется, бросится искать девушку, но вскоре оставит это бессмысленное занятие и внесет ее в список бесследно исчезнувших пассажиров почтовой кареты на Орлеан. Потом неожиданно обнаружится письмо или какая-нибудь записка, вполне правдоподобно изготовленная, где будет сказано, что девушка внезапно почувствовала призвание к монастырскому уединению. В конце концов гипотез о ее исчезновении появится множество, все в них запутаются, устанут и прекратят поиски. И быстро о ней забудут.

Внезапно Николя ощутил приступ дурноты и судорожно проглотил заполнившую рот горьковато-кислую слюну. Сердце бешено заколотилось, на лбу выступил холодный пот. Бурдо повернулся и выжидательно посмотрел на него. Лицо его хранило невозмутимое выражение.

Пытаясь справиться с тошнотой, Николя вновь задался вопросом, какова же истинная сущность его помощника. В Бурдо прекрасно уживались два совершенно разных человека. Один, жизнерадостный эпикуреец, заботливый отец и примерный супруг, казался добродушным недалеким чиновником, вполне довольным своей рутинной работой и мелкими радостями простого, банального существования. Другой, утонченный, в совершенстве владевший маскировкой и отточивший свой талант перевоплощения за долгие годы борьбы с преступниками, хранил в себе неразгаданную тайну. Общество судит о людях по их внешнему виду, Николя же задавался вопросом, как обнаружить ту щелочку, сквозь которую можно проникнуть в скрытую от глаз сущность человека. После возвращения из Геранда вопрос этот мучил его не переставая. Невинные лица с успехом скрывали истину. Маркиз де Ранрей, Изабелла, Семакгюс, госпожа Ларден, Моваль и даже Сартин служили прекрасными тому доказательствами. Еще хуже: лица являлись зеркалами, в которых отражались ваши собственные вопросы. Доверие, дружба, самоотреченность наталкивались на прозрачную стену, возведенную противником. Каждый одиноко жил в своем мире. Уделом каждого было одиночество.

Невидящий взор Николя скользил по лицам прохожих. А чем, собственно, занимается он, волею случая заброшенный в этот город? К чему та бешеная гонка, которую он выдерживает уже вторую неделю, преследуя невидимого врага? Почему судьба выбрала именно его, какие высшие соображения руководили ею? Он вполне мог остаться в Ренне и исполнять несложную и ни к чему не обязывающую работу помощника нотариуса.

Добравшись до улицы Фобур-Сент-Оноре, Николя постучал по стенке кареты, и кучер остановился. Они так стремительно покинули Шатле, что не успели разработать план наступления. Дорогой же Бурдо из уважения к Николя не решился прервать его размышления. Но сейчас пора действовать.

— Я хорошо знаю расположение комнат в доме, — произнес Николя, отчетливо сознавая, что несколько преувеличивает свое знакомство с заведением Полетты. — Если Моваль здесь, надо готовиться к самому худшему: он очень опасен. Лучше я один отправлюсь в «Коронованный дельфин» и попытаюсь без шума обезвредить его.

— Одного я вас не отпущу, даже речи быть не может, — ответил Бурдо. — А лучше всего будет, ежели мы оба дождемся здесь подкрепления. Вспомните, что случилось в предместье Сен-Марсель, и не будем наступать дважды на одни и те же грабли. Подождем приставов.

— Нет, у нас нет времени; нас не ждут, значит, надо брать противника врасплох. Сатин сказала мне, что в доме есть потайной выход, он ведет в сад. Возле него вы и покараулите. Если Моваль здесь, вряд ли он решится напасть в открытую. Сегодня утром он ускользнул от нас и теперь уверен, что мы явимся не одни. Следовательно, он попытается бежать через черный ход. Там вы его и схватите. Мне очень тревожно за вас. Будьте осторожны, этот тип хитер как дьявол! Давайте отправим кучера за подкреплением, а сами попробуем потянуть время.

Получив надлежащие инструкции, возница развернулся и поехал в обратную сторону, а Николя и Бурдо разделились. Молодой человек направился к «Коронованному дельфину» и несколько раз постучал в дверь. Открылось зарешеченное окошко, некто невидимый оглядел его со всех сторон и только потом распахнул дверь. Николя, ожидавший встретить Полетту или маленькую негритянку, с удивлением увидел высокую старуху, одетую в черное платье и с густой черной вуалью на лице. Из-под вуали торчали щеки, покрытые толстым слоем белил, поверх которых сверкал ярко намалеванный румянец. Трясущимися руками в шелковых перчатках она опиралась на трость с крупным набалдашником. Женщина походила то ли на монахиню, сменившую монастырский костюм на светское платье, то ли на вдову. Наклонив набок голову, она настороженно разглядывала гостя, медленно обходя его кругом.

— Здравствуйте, сударыня. Я хотел бы поговорить с госпожой Полеттой.

— Сударь, — ответил хриплый жеманный голос, — госпожа Полетта отправилась в город по делам. Если вам угодно, можете подождать, она скоро будет.

И, поклонившись, странная особа попятилась, пропуская его вперед. Он узнал коридор, а затем и гостиную, где успел побывать раньше. С тех пор здесь ничего не изменилось. Плотно закрытые ставни, серая бархатная портьера на входе, и, если бы не свеча в подсвечнике, водруженном на одноногий столик, мрак в комнате стоял бы кромешный. Несмотря на скудное освещение, убранство, показавшееся ему во время первого посещения шикарным, теперь смотрелось грязным и вульгарным. Разглядев в полумраке клетку с попугаем, он, заинтригованный молчанием птицы, подошел к ней поближе и обнаружил замену: вместо живой птицы на жердочке стояла птица фарфоровая; благодаря искусству мастера она казалась живой.