К. Сэнсом - Соверен

— Нет, — покачала она головой. — Даже под пытками они не стали возводить на Бернарда напраслину. Обоих казнили, а останки их выставили на Фулфордских воротах. К счастью, перед приездом короля головы заговорщиков сочли нужным убрать.

— Значит, никаких свидетельств против вашего жениха не существует?

— В конце прошлого года Бернард получил письмо от одного из своих старых друзей. Там говорилось о том, что вскоре настанут лучшие времена. Но Бернард не придал этому никакого значения. Как вы помните, прошлое лето выдалось на редкость засушливым и неурожайным. И Бернард решил, что друг его пишет о надеждах на лучший урожай. Так он сам мне сказал.

— Если это письмо — единственная улика, вашему жениху нечего опасаться.

— В наши дни не много нужно, чтобы уличить человека в измене. В особенности если он противник религиозных преобразований и не считает нужным этого скрывать. Не подумайте только, что Бернард принадлежит к числу рьяных папистов. Нет, я приложила немало стараний для того, чтобы убедить его в благодетельности библейского христианства. И, если только женщина способна в чем-то убедить мужчину, мне удалось это сделать. Но Бернард известен своими традиционными взглядами, а этого вполне достаточно, чтобы объявить его государственным преступником. Особенно если найдется хитрец, умеющий вливать яд в уши сильных мира сего.

— О ком вы говорите? — насторожился я. — Значит, у вашего жениха есть враг, которому выгодно с ним поквитаться?

— Здесь, в Йоркшире, Бернард купил землю, прежде принадлежавшую небольшому монастырю, — пояснила Дженнет. — С одной стороны участок этот вплотную примыкал к поместью его семьи. А с другой стороны — к владениям другой семьи, которая тоже не прочь расширить свои земли, — процедила она, и губы ее сжались в тонкую ниточку. — Так что, если Бернарда уличат в государственной измене, кое-кто действительно извлечет из этого выгоду. Земли Бернарда отойдут к королю и будут проданы за бесценок.

Она сделала многозначительную паузу.

— Фамилия семьи, о которой я говорила, — Малеверер.

В памяти моей ожил исполненный жгучей ненависти взгляд, который Дженнет бросила на сэра Уильяма, когда их с Тамазин привели к нему в кабинет.

— Господи боже, этот человек готов скупить все земли в Англии! — с горечью воскликнула она.

— Насколько мне известно, он уже наложил руку на поместья Роберта Эска и намерен приобрести недвижимость в Лондоне.

— Причина подобных неуемных аппетитов — в том, что он незаконнорожденный ублюдок.

Последнее слово Дженнет Марлин словно выплюнула.

— Ему кажется, что богатство заставит людей забыть о его темном происхождении. Никогда прежде алчность и стяжательство не достигали подобного размаха. Люди ради денег готовы на все.

— Вынужден согласиться с вами, сударыня.

— Но Малеверер никогда не добьется своего, — заявила она, сжав руки в изящные кулачки. — Мы с Бернардом поклялись друг другу в верности, и ничто не заставит меня изменить этой клятве.

Голос ее звучал едва слышно.

— Все смеются надо мной, говорят, что единственная причина моей верности Бернарду — в том, что никто больше не позарится на высохшую старую деву. Но…

— Сударыня, — осторожно перебил я, несколько смущенный ее откровенностью.

Но Дженнет была полна желания выложить то, что накипело у нее на душе.

— Люди не могут понять, как крепко мы связаны с Бернардом. Мы дружим с самого детства. Мои родители умерли, когда я была маленькой девочкой, и я выросла в его семье. Он на три года старше меня и всегда был мне поддержкой и опорой. Я привыкла считать его кем-то вроде старшего брата.

Она вновь устремила на меня испытующий взгляд.

— Скажите, сэр, вы верите в небесное предначертание? Верите, что Божественный промысел неразрывно соединяет пути мужчины и женщины?

Я неловко заерзал на скамье. Излияния Дженнет слишком напоминали строки из какой-нибудь цветистой любовной поэмы, которые были при дворе в большой моде.

— Не знаю, что и сказать вам, сударыня, — пробормотал я. — Все это слишком сложно. Порой нам кажется, что какой-то человек предназначен нам небом, но он отнюдь не разделяет наших чувств. Увы, мне на собственном опыте довелось узнать, что такое безответная любовь.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и медленно покачала головой.

— Вы меня не поняли. Я всегда знала: никто и ничто не сможет отнять у меня Бернарда. Даже когда он женился на другой, это не поколебало моей уверенности. А потом жена его умерла, и он сделал мне предложение. Вы сами видите, наш брак был предопределен на небесах.

Глаза Дженнет сверкали таким воодушевлением, что мне стало не по себе.

— Ради него я готова на все, — с жаром заявила она. — На все.

— Мне очень жаль, что обстоятельства препятствуют вашему счастью, — тихо произнес я.

Мистрис Марлин внезапно встала.

— Мы должны идти, — сказала она и бросила взгляд на Тамазин и Барака.

Девушка показывала своему ухажеру отрезы роскошной ткани, на которую Барак взирал с откровенно скучающим видом.

— Тамазин, нам пора, — окликнула ее мистрис Марлин. — Мы и так слишком задержались.

Тамазин уложила ткань в корзину, стряхнула с платья опавшие листья и поспешила к нам. Барак следовал за ней.

— Всего вам наилучшего, сэр, — сказала мистрис Марлин и, сделав реверанс, двинулась к воротам.

Когда женщины удалились, Барак покачал головой.

— Господи боже, Тэмми была невыносима. Представляете, она заставила меня разглядывать все эти чертовы кружева и тряпки. И при этом без умолку расписывала их достоинства. Я едва не выл от тоски. Но пришлось слушать, чтобы ее не обидеть.

— Смотрите будьте с ней настороже, а то мигом превратитесь в подкаблучника, — усмехнулся я.

— Этому не бывать, — убежденно заявил Барак, но губы его тронула улыбка. — Простите за то, что оставил вас в обществе мистрис Марлин.

— Вам не за что извиняться. Мистрис Марлин, судя по всему, более не питает ко мне неприязни, и я провел время чрезвычайно приятно.

— В отличие от меня.

— Она много рассказывала о своем женихе. А еще я узнал кое-что любопытное о нашем благородном сэре Уильяме.

И я рассказал Бараку о том, каким образом Малеверер рассчитывает завладеть землями Бернарда Лока.

— Что до мистрис Марлин, то она, похоже, живет и дышит только своим Бернардом, — заметил я напоследок. — Ее душа и сердце принадлежат ему всецело.

— Подобная преданность делает ей честь.

— Да, но что с нею станется, если жениха ее постигнет печальная участь? Ее жизнь тоже будет погублена безвозвратно.

— Вижу, вы прониклись к этой леди большой симпатией, — ухмыльнулся Барак. — Может, вы сумеете занять место ее жениха?