К. Сэнсом - Соверен

— Надо признать, для бабы эта Марлин не так глупа, — изрек Малеверер. — По крайней мере, у нее хватило ума похитить ключи от церкви. И она знала, что в качестве приближенной леди Рочфорд может разгуливать по аббатству, не привлекая внимания.

— Да, она была умна и расчетлива, — кивнул я. — Настолько расчетлива, что решила завоевать мою дружбу. И это ей удалось, — добавил я с грустной улыбкой. — Я проникся к ней искренней симпатией.

— Да вы, часом, не влюбились ли в нее? — ухмыльнулся Малеверер, насмешливо поглядев на меня.

— До этого не дошло, сэр Уильям, — покачал я головой. — Я чувствовал, что эта женщина находится в плену всепоглощающей страсти. А излишне страстные натуры всегда отпугивали меня. Как и все одержимые, она без труда оправдывала собственные жестокие деяния. Ей казалось, что благородная цель, к которой она стремится, оправдывает любые жертвы. — Я перевел дух и добавил: — Кстати, она была убеждена, что мастер Лок попал в Тауэр не без вашей помощи. По ее словам, вы хотели завладеть его землями, и потому, окажись Лок изменником, вам это было бы на руку.

Против всех моих ожиданий, Малеверер разразился хохотом.

— Несусветная чушь! Я всего лишь выполнил приказ Тайного совета и отправил этого негодяя в Лондон. Хотя от выгодных приобретений я никогда не отказывался, и, если земли Лока отойдут казне, я, возможно, куплю их.

В глазах его на мгновение зажглись алчные огоньки, губы тронула довольная улыбка, весьма не соответствующая предмету нашего разговора. Мысль о грядущем приумножении своих земельных владений доставляла ему невыразимое удовольствие. Как видно, он рассчитывал, что вскоре богатство его будет столь велико, что все забудут о его темном происхождении и он сможет сделать блестящую партию.

— Что ж, бояться вам больше нечего, — обратился он ко мне. — Не понимаю, почему у вас такой мрачный вид?

— Кое-какие обстоятельства по-прежнему остаются для меня неясными, — признался я. — Почему мистрис Марлин была так уверена, что я просмотрел все документы, хранившиеся в шкатулке? Ведь когда она подкралась ко мне, чтобы ударить по голове, она не могла не заметить, что к большинству бумаг я даже не притронулся.

— Может, она решила, что вы уже все прочли и снова сложили в шкатулку, — пожал плечами Малеверер.

— Она не сомневалась, что я видел все, однако скрыл это от вас, намереваясь сберечь тайну для Кранмера.

— Так может, она была недалека от истины? — вопросил Малеверер, буравя меня взглядом. — Ведь я должен полагаться лишь на ваши заверения.

— Я сказал вам правду, сэр Уильям.

Он вновь устремил на меня взгляд, исполненный подозрительности и неприязни.

— Я прикажу обыскать ее сундуки. Но если мы ничего не найдем, мне придется допросить всех, кто был с нею связан. Прежде всего юную красотку Ридбурн. И леди Рочфорд тоже.

— Леди Рочфорд будет весьма недовольна, — усмехнулся я. — Что до Тамазин, вы, конечно, нагоните на нее большого страху.

— Ничего, переживет.

«Стоит солдатам появиться в шатре, где разместились приближенные королевы, Тамазин и леди Рочфорд придут в полное смятение, — подумал я. — Они сразу вообразят, что тайна ночного свидания королевы и Калпепера вышла наружу».

Возможно, так оно и произойдет — кто знает, какие откровения таят в себе исчезнувшие бумаги.

— Сэр Уильям, насколько я понял, мистрис Марлин намеревалась незамедлительно уничтожить эти документы. С тех пор как они оказались у нее в руках, прошло уже достаточно времени, и, полагаю, она привела свои намерения в исполнение.

Малеверер кивнул и вновь принялся теребить пальцами бороду.

— Что ж, если мы не найдем документы, значит, она от них избавилась. Документы хранил у себя Олдройд, а он был одним из заговорщиков.

— Да, так же, как и Бернард Лок. Но, по словам его невесты, он искренне раскаялся. Мистрис Марлин убедила себя, что служит благородной цели, ибо хочет разрушить замыслы заговорщиков, а не только уничтожить улики против своего жениха. Хотя я убежден, что Лок тревожился лишь о спасении собственной шкуры.

— Все, кто оказался в Тауэре, тревожатся именно об этом, — усмехнулся Малеверер. — Особенно после того, как увидят дыбу и услышат дикие вопли пытаемых.

— Полагаю, Бродерик не из тех, кто ради спасения собственной шкуры поступится убеждениями.

— Пока что он еще не в Тауэре, вот и храбрится, — проворчал Малеверер. — Что же, если она и в самом деле уничтожила бумаги, она оказала нам услугу. Хотя, конечно, члены Тайного совета предпочли бы увидеть их своими глазами.

Он поднялся.

— Локу придется ответить на несколько неприятных вопросов. А я отдам распоряжение немедленно приступить к обыску.

Жажда действия, исходившая от его мощного тела, была так велика, что я ощущал ее почти физически.

— Да, и надо приказать доставить вниз тело этой мерзавки, — бросил он, направляясь к дверям. — А то деревенские олухи увидят его и поднимут переполох. До моего возвращения никуда не уходите, ясно?

С этими словами Малеверер вылетел прочь. Мантия развевалась у него за спиной. Я опустился на стул, на котором прежде сидел Джайлс. Разговор с Малеверером в очередной раз убедил меня, что тот отнюдь не блещет умом и берет лишь решительностью и напором.

Я испустил тяжкий вздох и окинул комнату взглядом. Скорее всего, прежде она служила кабинетом хозяину дома. На одной из стен висел гобелен, изображающий сцену охоты. Может статься, казненный Роберт Констебл частенько останавливал на нем взор, так, как это сейчас сделал я? Повернувшись к окну, я уставился в непроглядную тьму и предался раздумьям.

Даже сейчас я не мог думать о Дженнет Марлин без сожаления. Любовь к Бернарду Локу пробудилась в ней еще в детстве и постепенно превратилась в настоящую одержимость. Дженнет была не лишена привлекательности и наверняка могла бы выйти замуж за другого, но сердце ее безраздельно принадлежало Локу. Любопытно бы узнать, что он из себя представляет? Возможно, это обаятельный повеса, способный заставить любую женщину плясать под свою дудку.

Благодаря своему ремеслу я нередко сталкивался с подобными пройдохами — иногда женщины, которых они обобрали до нитки, пытались найти защиту у закона. Несомненно, Лок сознавал, что Дженнет любит его беспредельно и готова на все, лишь бы спасти его от казни. И он превратил ее в убийцу. Если это так, он виноват куда сильнее, нежели эта несчастная женщина. Я содрогнулся, ибо перед моим мысленным взором возникло лицо Дженнет, исполненное жгучей ненависти. Именно такой я видел ее в последний раз, когда она нацелила стрелу мне в сердце.

Взгляд мой упал на шкатулку.

«Интересно, кому она принадлежала прежде?» — подумал я.