К. Сэнсом - Соверен

— Ту самую.

— Да. А еще кольцо с изумрудом, которое прежде носила сама.

Он вскинул руку, показывая мне кольцо.

— Отец мой никогда не снимал его. В ту ночь он передал его мне. С тех пор я ношу его не снимая.

Джайлс замолчал. Дождь барабанил по крыше с такой силой, словно хотел пробить ее насквозь.

— Но почему в тысяча четыреста восемьдесят третьем году, когда постаревшая Сесиль Невиль сделала свое признание, она не указала на вашего отца как на человека, который может подтвердить истинность ее слов?

— Она не имела понятия, где он. Не знала даже, жив ли он. О ее признании отец узнал несколько месяцев спустя.

Джайлс вновь испустил тяжкий вздох.

— В ту глухую зимнюю ночь телесные страдания моего отца отступили перед страданиями душевными. Всю свою жизнь он терзался сознанием собственного греха, ощущал свою ответственность за то, что английский престол занял человек, не имеющий на то законных прав. Он скрывал свои переживания под личиной жизнерадостности и спокойствия. Подобно ему, я тоже умею скрывать свои истинные чувства. Но вот сын его, Эдуард Четвертый, умер, и на трон взошел Ричард Третий. Радости моего отца не было предела, ибо Ричард являлся законным отпрыском герцога Йоркского и Сесиль Невиль, истинным потомком королей. Однако вскоре Генрих Тюдор, герцог Ричмонд, одержал над Ричардом победу и объявил себя королем. Кровь, что текла в его жилах, имела лишь слабую примесь королевской. Он женился на Елизавете, дочери Эдуарда Четвертого, дабы потомки его имели больше оснований претендовать на престол. Вы, конечно, помните королевское родословное древо?

— Помню. Елизавета Йоркская, супруга Генриха Седьмого и мать нынешнего короля, на самом деле является внучкой простого лучника Эдварда Блейбурна.

— Да, и моей племянницей. Принцы Тауэра тоже доводились племянниками мне, а вовсе не королю Ричарду. По иронии судьбы Генрих Седьмой добавил в жилы своих потомков не крови королей, а крови простолюдинов. Для отца моего это послужило источником новых душевных терзаний. Свой мучительный недуг он воспринял как наказание, посланное свыше.

Джайлс сделал глубокий вдох.

— В ту ночь отец заставил меня принести клятву на Библии. Я поклялся, что сделаю все, дабы вернуть на трон законных потомков королей. И использую отцовское признание, как только в этом возникнет необходимость.

— Подходящего момента вы ждали пятьдесят лет, — усмехнулся я.

— Да, я ждал долго, очень долго! — с внезапной горячностью воскликнул старик. — Год за годом я пребывал в бездействии, словно позабыв о своей клятве. Я наблюдал, как родной мой край впадает в нужду и бедствия из-за бесконечных притеснений Тюдоров. Наблюдал, как нынешний король, воистину заслуживший звание еретика, разоряет и уничтожает старинные семьи, способствуя возвышению алчных невежд, подобных Малевереру. Наблюдал, как он разрушает монастыри, притесняя истинную веру. Наблюдал, как земли бедных фермеров превращаются в пастбища и честные труженики отправляются собирать милостыню по дорогам. Вы спросите, почему же я не спешил выполнить клятву, данную отцу на смертном одре? И я отвечу — я счел вымыслом историю, которую он мне рассказал!

Глаза Джайлса увлажнились слезами. Я понял, что, подобно мне, его томит чувство вины перед отцом, только чувство это было куда более сильным и пронзительным.

— Да, рассказ отца показался мне слишком невероятным. Но я решил во что бы то ни стало докопаться до правды. Отзвуки тех давних событий я искал в старинных документах и манускриптах. Вы не представляете, сколько лет подряд я рылся в книгах и рукописях! Многие из них находились под запретом.

— Именно благодаря этому вы и собрали свою изумительную библиотеку.

— Да, в скором времени я обнаружил, что книги привлекают меня сами по себе. Чтение стало моим любимым времяпрепровождением. Однако я не забывал о своей цели. Отыскать необходимые мне доказательства оказалось нелегко, ибо Тюдоры тщательно замели все следы.

— Так вы полагаете, они знают, что не имеют прав на престол? И нынешний король осведомлен о своем низком происхождении?

— Разумеется. Король-еретик знает, что является самозванцем. И его отец знал это. Только, разумеется, они убедили себя, что помимо права крови существуют иные права и этими правами они обладают в полной мере. Тот, кто сумел захватить власть, никогда не расстанется с ней добровольно. Особенно если власть эта так велика, как власть короля.

Джайлс помолчал, словно собираясь с мыслями.

— Итак, год проходил за годом, — вновь заговорил он. — Я съездил в Брейбурн, побывал на могиле деда и бабки, поговорил с местными жителями. Но лишь десять лет спустя, разбирая сундук с документами, от которых за ненадобностью отказался Йоркский кафедральный собор, я обнаружил парламентский акт, озаглавленный «Titulus Regulus». А потом в одном из домов лорда Перси увидел портрет Сесиль Невиль. За него заломили невероятную цену, и все же я его купил. Он до сих пор хранится в моей библиотеке, надежно спрятанный от посторонних глаз. На портрете герцогиня изображена сидящей за столом, на котором стоит столь хорошо знакомая нам обоим шкатулка. Шкатулка, которую мой отец берег до конца своих дней. А на пальце у Сесиль Невиль красуется вот это кольцо.

Джайлс махнул рукой, и изумруд сверкнул в свете лампы.

— Я неоднократно бывал в Лондоне. И отыскал нескольких человек, которые, подобно тому старику из Халла, помнили признание Сесиль Невиль. После смерти короля Эдуарда Четвертого она во всеуслышание объявила, что он является сыном простого лучника и потому его собственный отпрыск, юный принц Эдуард, не может претендовать на престол. Английский трон по праву принадлежал ее второму сыну, Ричарду. Мне пришлось проявить немало упорства и настойчивости, ибо по вполне понятным причинам очевидцы тех событий не желали вспоминать о них. Но деньги обладают способностью развязывать языки, и в конце концов мне удалось собрать изрядное количество письменных показаний.

Рука Джайлса вновь бессознательно устремилась к карману камзола.

— У меня исчезли все сомнения в том, что рассказ отца соответствует истине. Я всегда сокрушался о том, что мы с женой не имеем детей, но у бездетности есть свои преимущества. Будь я отцом большого семейства, я не мог бы позволить себе таких расходов. Не мог бы платить свидетелям, покупать книги и картины.

— Да, и в результате вы оказались владельцем огромной библиотеки, которую, кстати, завещали мне. Или это очередная выдумка, на которую вы пошли, дабы завоевать мою дружбу?

— Нет, что вы, — обиженно моргнул Ренн. — Я счастлив, что под конец жизни встретил человека, которому могу со спокойным сердцем оставить свои сокровища.