К. Сэнсом - Соверен

В дверях Купеческого зала показались музыканты с флейтами и лютнями в руках. На сцену поднялась целая процессия хихикающих мальчишек, возглавляемая человеком в мантии церковного регента. Они скрылись за занавесями.

— Вон он, мой маленький Освальд! — в волнении крикнула женщина рядом со мной.

Спина и шея у меня отчаянно затекли, и я горько сожалел о том, что никто не побеспокоился поставить на площади скамейки. В памяти вновь всплыло имя Блейбурн. Возможно, этот человек родом из того самого округа в Кенте, о существовании которого я узнал благодаря судебной тяжбе. Следует ли мне сообщить об этом Малевереру? Если между Блейбурном и графством Кент действительно существует связь, он должен об этом знать. Уже сейчас в Йорке полно солдат, прибывших из Кента, а завтра их количество многократно возрастет. Тем не менее внутренний голос подсказывал мне, что Малеверер примет мое сообщение без особой признательности. Напротив, узнав, что я, вопреки его приказанию, не выбросил загадочного Блейбурна из головы, он, скорее всего, будет весьма недоволен.

— Брат Шардлейк.

Глубокий звучный голос, раздавшийся у меня за спиной, заставил меня вздрогнуть. В следующее мгновение я повернулся и расплылся в улыбке.

— Рад вас видеть, брат Ренн. Как поживаете?

Старый законник, облаченный в теплый плащ и шляпу, тяжело опирался на трость.

— От сырости у меня побаливают суставы. Но расскажите, ради бога, что произошло с вами? Малеверер сказал, что на вас напал какой-то неизвестный злоумышленник, ударил по голове и похитил шкатулку, которую вы нашли в доме Олдройда.

— Все так и было. Но, к счастью, удар оказался не столь уж сильным.

— По синяку, что красуется у вас на голове, этого никак не скажешь.

— Ерунда. Вчера я очень беспокоился, узнав, что сэр Уильям пожелал вас допросить.

— Я не из тех, на кого Малеверер может нагнать страху, — усмехнулся старый законник. — К тому же это была всего лишь беседа. Я ответил на его вопросы и отбыл восвояси.

— С юным подмастерьем Олдройда он обошелся до крайности жестоко.

— Меджи рассказала мне. В Йорке новости распространяются быстро. Надеюсь, все неприятности остались для юного Грина позади. Насколько мне известно, сейчас гильдия стекольщиков подыскивает ему новое место.

— Рад слышать это.

— Я помню сэра Уильяма еще с той поры, когда он был всего лишь младшим сыном в знатной семье, — сообщил Ренн. — После восстания у него появилась возможность прорваться к власти. Этот человек весьма честолюбив. Надо сказать, люди, на которых лежит тень незаконного происхождения, нередко обладают чрезмерно развитым честолюбием.

— Так он незаконный отпрыск?

— По крайней мере, так говорят. О семье Малеверер ходит немало сплетен. Сорок лет назад отец и мать сэра Уильяма сопровождали в Шотландию Маргариту Тюдор, которая вступила в брак с королем этой страны. Если верить слухам, в Шотландии матушка сэра Уильяма вела себя до крайности легкомысленно. И есть все основания полагать, что родившийся у нее сын явился плодом запретной страсти.

— Вот как.

— Уильям Малеверер стремится идти к своей цели напролом. Но, полагаю, настанет день, когда излишняя напористость сыграет с ним скверную шутку и в погоне за почетом и властью он обойдет сам себя.

Ренн махнул рукой, предсказывая падение Малеверера, и крупный изумруд на его перстне сверкнул в свете факелов.

— Я решил, что мне необходимо развеяться, и сегодняшнее представление прекрасно подходит для этой цели, — перевел он разговор на другую тему. — Предлагал Меджи составить мне компанию, но она отказалась. По ее мнению, подобные развлечения грешны.

— Но это всего лишь музыкальное представление.

— Но в нем принимают участие музыканты, которые играют во время мистерий. Да и кое-какая обстановка тоже позаимствована оттуда. Вообще, моя старая Меджи неодобрительно относится ко всякого рода развлечениям. Подобно многим жителям Йорка, она весьма консервативна, особенно в вопросах религии.

Мастер Ренн снисходительно улыбнулся; в переменчивом свете факелов морщины, бороздившие его лицо, казались особенно глубокими.

Занавес начал подниматься. Толпа откликнулась на это возбужденными возгласами, которые уступили место восхищенному шепоту, когда всеобщему взору открылась изысканно украшенная сцена. Расписной задник изображал лесную лужайку, над которой сияло голубое небо; вдали, над горными вершинами, красовалась радуга. Легкие бумажные облака, укрепленные на невидимых проволоках, скользили туда-сюда. Мальчики-хористы выстроились в ряд, за ними полукругом стояли музыканты.

— Наконец-то горожане увидят настоящее представление, — шепотом сказал Ренн. — Я с детства обожал смотреть театральные мистерии. Искренне жаль, что реформаторы сочли их кощунственными и запретили.

— Да, — согласился я, — тут сторонники реформы, что называется, перегнули палку.

— Уверен, мистерии приносили немалую пользу, — продолжал Ренн. — Благодаря им даже неграмотные могли познакомиться с библейскими историями и жизнью нашего Спасителя.

Он говорил с неподдельным пылом, и я осознал, что собеседник мой является человеком глубокой и искренней веры; увы, о себе я более не мог сказать того же.

Музыканты тем временем настраивали инструменты. Шепот стих, сменившись напряженной тишиной ожидания. И в этой тишине отчетливо прозвучал резкий и пронзительный голос леди Рочфорд:

— Но это чистая правда! Неопытность Анны Клевской доходила до смешного. Она искренне верила, что обычный поцелуй способен…

Заметив устремленные на нее любопытные взоры, леди Рочфорд покраснела и прикусила губу.

«Господи, эта женщина столь же глупа, сколь и громкоголоса», — пронеслось у меня в голове.

Я заметил, что Барак оживленно беседует с Тамазин. Взгляд сэра Ричарда Рича скользнул по мне, но выражение лица его оставалось непроницаемым и бесстрастным. Я торопливо отвернулся. В этот момент музыканты начали играть.

Прозвучало несколько веселых мелодий, исполненных с немалым искусством. Затем вступил и хор:

Когда прозвучали последние слова, бумажные тучи, скользнув по проволокам, раздвинулись, открыв огненно-желтое солнце, а радуга поднялась еще выше.

— Остается лишь надеяться, что завтра, во время представления, не разразится еще один ливень, — прошептал Ренн. — Это изрядно испортило бы впечатление.