Дэвид Дикинсон - Покушение на шедевр

На скамью напротив них уселась миловидная женщина лет сорока в компании десятилетнего мальчика и девочки, которой можно было дать на вид лет семь-восемь. Внутренне содрогнувшись, Эдмунд отметил, что мальчик выглядит примерно так же, как выглядел в этом возрасте он сам. Все трое смотрели прямо перед собой.

Священник откашлялся. Потом, решительно устремив взор на дальние ряды, начал службу.

— Аз есмь воскресение и жизнь. — Голос священника звучал хрипло, словно его обладатель был сильно простужен. — Верующий в Меня, если и умрет, оживет; и всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек.

Француженка на своем ряду с непривычки никак не могла отыскать нужное место в англиканском молитвеннике. Щегольски одетый юноша, сидящий рядом с адвокатом Смитсоном, наклонился вперед и подал ей свой, открытый на соответствующей странице. Она слегка улыбнулась ему в знак благодарности.

Воспоминания Эдмунда об отце не отличались ясностью. Иногда он с грустью признавался себе, что не может восстановить в памяти его черты. Тогда он шел взглянуть на портрет в Большой галерее Декурси-Холла, стены которой украшали изображения девяти представителей их рода — сам он был в этой непрерывной череде десятым. Порой ему смутно припоминалось, как отец учил его играть в крикет в огороженном садике сбоку от главного особняка. Кажется, отец часто уезжал то в Лондон, то в Норидж, якобы по делам. Эдмунд хорошо помнил шумные ссоры, которыми нередко сопровождались его возвращения; после них мать тихо плакала в дальнем углу гостиной. Должно быть, эти его новые брат с сестрой помнили старшего Декурси гораздо лучше, но Эдмунд не мог проникнуть в их мысли. Он спрашивал себя: может, и этого мальчика учили играть в крикет в каком-нибудь жарком французском саду, а слуги-французы выносили усталым игрокам стаканы с прохладным лимонадом?

— Мы ничего не принесли в мир, — священник окончательно осип, — ясно, что ничего не можем и вынести из него. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!

Эдмунд с горечью подумал, что его отец, вопреки утверждению Иова, принес в этот мир довольно много. Но вот оставил ли он что-нибудь после себя? Эдмунд печально наблюдал за каплями, мерно падающими с потолка. Он вспомнил, как управляющий имением качал головой, перелистывая бухгалтерские книги. Что там осталось? В каком количестве? И как это будет поделено?

Священника сменил Роджер Вилтон, ближайший сосед Декурси. Это был высокий, сутулый человек — говорили, что он ни разу в жизни не уезжал из дому дальше Нориджа. Он читал свой отрывок высоким, брюзгливым голосом, точно сам не верил тому, что сказано в Библии.

— Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших. Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут.

Еще одно надгробие на полу будто перекликалось с этими словами из Послания святого Павла Коринфянам. На нем был изображен Томас Декурси в полном боевом облачении и с очень длинным мечом — хоть сейчас в битву. Эдмунду вспомнились подробные описания древних доспехов — все эти латные воротники и наручники, набедренники и оплечья, наколенники и налокотники…

На кафедру снова вышел священник. Слова произносимой им молитвы прерывались душераздирающим кашлем; он умолял, чтобы грехи усопшего были прощены и он удостоился Божьей благодати и покровительства.

По крайней мере, три живых свидетельства отцовских грехов сидят сейчас в трех шагах от него, подумал Эдмунд. Он украдкой взглянул на вторую семью покойника. Лицо женщины было бесстрастно; дети, в подражание матери, тоже решительно смотрели перед собой. Джулия и Сара устроились у самой загородки таким образом, чтобы можно было коситься вбок незаметно для окружающих. Их мать, Алиса, по-прежнему съежившись, сидела у стены.

Молитвы произносились под аккомпанемент падающих с потолка капель — этот звук тоже напоминал о гибели и разрушении, словно не только тело покойного, но и все его земные владения потихоньку начинали загнивать и распадаться.

Священник не стал читать проповедь — он не придумал, что сказать в таких обстоятельствах.

Наконец, в двадцать минут двенадцатого, обряд прощания завершился.

— Благодать Господа Бога нашего Иисуса Христа, и любовь Божия, и милость Святого Духа да пребудут с вами во веки веков. Аминь.

Не успело затихнуть эхо последнего слова, как франтовато одетый юноша, сидевший рядом с адвокатом Смитсоном, откинул щеколду, распахнул дверцу, отделявшую их скамью от центрального прохода, и вывел французскую семью из церкви с максимальной скоростью, какую только позволяли приличия. Джулия с Сарой лишь мельком увидели своих единокровных брата с сестрой, с которыми даже не были знакомы. Пока паства соображала, в чем дело, французов и след простыл.

Снова послышался колокольный звон. Смитсон коротко переговорил с Эдмундом и его матерью у ворот церкви: они задержались там, глядя на просторные поля, которые раньше принадлежали им, но теперь могли быть у них отняты.

— В особняк они заходить не намерены, — сказал он, пытаясь приободрить вдову. — Решили сразу вернуться в гостиницу.

Смитсон сделал паузу. Он понимал, что слушать завещание в присутствии любовницы и незаконных детей покойного — тяжкое испытание, и опасался, что Алиса Декурси может его не выдержать.

— Молодого человека, который увел их, зовут Маккенна, Ричард Маккенна. Он из банка Финча. Там Маккенна ознакомит их с деталями завещания, прежде чем они отправятся обратно во Францию.

Интересно, подумал Эдмунд, сколько времени занимает дорога с юга Франции в отдаленный уголок Норфолка? И все это ради посещения службы, которая длилась не больше получаса… Возможно, они пустились в это долгое путешествие и пришли сюда, в церковь Святого Петра, не побоявшись ветра и дождя, вовсе не из-за благочестия, а из-за неопределенности своего финансового будущего, которую должно разрешить завещание старшего Декурси. Еле заметная на длинной аллее, ведущей к основной дороге, карета с французами удалялась на хорошей скорости, словно те, кто в ней ехал, стремились сбежать отсюда как можно быстрее.

— Я думал, — извиняющимся тоном продолжал Смитсон, — что перед оглашением последней воли покойного вам захочется отдохнуть. Мистер Маккенна и я готовы явиться к вам нынче в три часа дня. Как вы полагаете, в библиотеке нам будет удобно?

— Конечно, — заверил его Эдмунд и повел мать через поля обратно в Декурси-Холл. Собравшиеся стали понемногу расходиться. Священник уже в который раз задал себе вопрос, хватит ли у него денег на новые ботинки. Звон огромного колокола разносился по сельским просторам — возможно, его было слышно даже на берегу моря. Сегодня после обеда все наконец выяснится. Сегодня они узнают, какое будущее их ждет.