Ирина Глебова - Пока не пробил час

Не отрывая взгляда от ее милого лица и глаз, влажных от слез, Юлик взял Надю за руку. Так, по-детски держась за руки, они пошли к коляске Кондратьевых.

… Во второй половине дня офицеры из губернского управления уехали в Харьков. Им нужно было доложить о неожиданном убийстве жены исправника, о явной невиновности недавнего арестованного Кокуль-Яснобранского. Предстояло новое расследование, и всем было ясно, что вести его сам исправник Макаров не может. Требовался совершенно посторонний следователь, конечно же, очень опытный.

Викентий Павлович Петрусенко ехал в купе первого класса один. Вообще-то он был общительным человеком, легко находил темы для разговора с кем угодно. Но сейчас он был рад тому, что попутчиков нет. Мерный стук колес, все более и более проступающие из рассветной мглы пейзажи за окном… Он любил смотреть на эти пролетающие за окном холмы с небольшими рощицами, открывающиеся поля и поляны, близко подступающие к железной дороге, а потом уходящие вдаль лесные полосы. Мелькнет проселочная дорога, огибающая холм, или тропа, уходящая зачем-то в лес. Почудится там, за ними, небольшой хутор или одинокий дом: аккуратный вишнево-яблоневый садик, вислоухий пес у распахнутых ворот, занавески на окнах, дымок из трубы… Простая, милая жизнь на природе, добрые, работящие люди…

Такие буколические картинки всегда воображались Викентию Павловичу, когда он ехал в поезде. Эти свои видения он никому не пересказывал, посмеивался над собой, но понимал природу подобного настроения. Дорога, убегающая вдаль, открывающийся простор наполняют душу необъяснимой радостью. Хочется верить, что вокруг все так хорошо и все так счастливы! Но уж следователь сыскного управления полиции, да еще и специалист по особо опасным преступлениям, лучше других знает, что все далеко не так. А вот же, тоже поддается дорожному колдовству!

Идеальная жизнь на природе – это, конечно, сплошная фантазия. Даже там, где царят мир и согласие, есть свои проблемы. А его сегодняшняя дорога – туда, где не просто проблемы, а преступления. Жестокие и неразгаданные… пока что!

Исправника Макарова Викентий Павлович немного знал. Им приходилось встречаться на различных совещаниях и смотрах, когда Макаров приезжал из Белополья в губернское управление полиции. Они здоровались, как-то раз в одной компании обедали. Белопольский исправник был симпатичен Викентию Павловичу: всегда подтянутый, энергичный, с внимательным взглядом и очень приятной улыбкой. И вообще – они где-то ровесники, плюс-минус два года.

Убийство в семье работника полиции! За все время своей службы Петрусенко впервые сталкивался с таким случаем. Их и в самом деле можно было пересчитать по пальцам – по всей Империи, за многие годы. Уголовный мир предпочитал не мстить своим гонителям, резонно полагая, что каждый делает свое дело. И потом, было хорошо известно: департамент полиции бросит все силы, но найдет преступника, задевшего его честь. И вот…

Викентий Павлович очень сочувствовал коллеге. Убить жену – это ударить в самое больное место, в самое сердце. Как сейчас казнит, наверное, себя Макаров! Ему кажется, что именно он в ответе, что не сумел уберечь дорогую ему женщину. Когда-то нечто подобное испытал и он сам, подумал Викентий Павлович. Правда, Люся тогда еще не была его женой – не была даже по-настоящему знакомой. Просто он знал, чувствовал: эта девушка – его судьба! И сумел уберечь ее. Может быть, даже от смерти.

Он улыбнулся, вспомнив… Да, это было двенадцать лет назад. Однажды, на стыке весны и лета, он впервые увидел Люсеньку Бородину… Уже год как, окончив юридическую академию, Викентий работал следователем. Это была работа, о которой он мечтал с юных лет, и он был совершенно счастлив. Счастлив и молод. В тот день, в последнее воскресенье мая, он гулял в Университетском саду с младшей сестрой Катей и ее четырехлетним сынишкой. Они составляли всю его семью, потому что родителей уже не было в живых.

Маленький Митя захотел посмотреть на зверей, и они ходили от вольера к вольеру, все втроем весело смеялись и бросали животным кусочки булки. Два года назад здесь, в городском саду, открылась выставка домашних птиц и животных. Казалось бы: кто не видел кур и гусей, коз и поросят? Но горожане охотно шли на выставку, вели детей. А потом охотники и местные крестьяне стали приносить и приводить живность, пойманную в окрестных лесах. И теперь Викентий с сестрой и племянником ходили, рассматривали семейство диких кабанов, волчью пару, лис, трех ланей, юрких хорьков, сусликов, сурков-байбаков, куропаток…

– Смотри, смотри!

Митя, державшийся за руку дяди, потянул к пруду, где плавали гуси и утки, а вдоль берега вышагивала серая цапля. Викентий посмотрел и увидел…

Впереди шли две девушки. Они также остановились у огороженного пруда и пытались подманить цаплю, протягивая ей на ладонях еду. Цапле очень хотелось подойти, но она все чего-то опасалась: ступала несколько шагов вперед и отскакивала, вновь приближалась… Увлеченные, смеющиеся девушки ничего не замечали, кроме птицы. А рядом с ними отирался юркий парень, повадками напоминающий ту же цаплю: то приближался почти вплотную, то отступал. Очень ловко, незаметно озирался вокруг. Рядом было много людей, но, казалось, кроме Викентия, воришку никто не замечает. А тот явно нацелился на сумочку, висевшую на руке одной из девушек. Викентий отпустил племянника и как бы ненароком тоже приблизился к девушкам. И когда парень почти вплотную скользнул за спинами девушек и в его руке блеснул маленький ножик, Викентий крепко сжал его руку.

Реакция у вора оказалась блестящей – ладонь мгновенно разжалась, ножик упал на землю, а он сам заорал визгливо:

– Ой-ой! Ты чего? Больно! Тетеньки, помогите! Он меня хочет обворовать!

Викентий усмехнулся: апелляция к тем, кого хотел ограбить, и попытка переложить вину на задержавшего – излюбленный прием уголовников. Для новичков. Сам же он новичком уже не был.

Девушки обернулись.

– Что это? – воскликнула одна. – Как вам не стыдно!

Викентий продолжал крепко держать пойманного, но в то же время с восхищением смотрел на девушку. Она была невысокой, стройной, с очень милым решительным лицом. Короткий веснушчатый носик, словно нарисованные пухлые губки, но без всякого следа помады, голубые глаза. И густая копна каштановых, волнистых, отливающих медью волос. Смотрела незнакомка, гневно сдвинув брови, голос ее дрожал от возмущения.

– Сейчас же отпустите ребенка! Что он вам сделал?

Викентий тряхнул руку своего пленника и сказал – сначала ему:

– А ну замолчи! Ты меня еще не знаешь? Ничего, сейчас в участке познакомимся. Там тебя и опознают, я думаю, быстренько.