Ирина Глебова - Пока не пробил час

– Владимир Васильевич, Аркадий Петрович, вы оба мне так симпатичны! Не могу выбрать! Провожайте меня оба!

Подхватила мужчин под руки, села в свой экипаж между ними. И в сторону городской окраины двинулся целый кортеж: Савичева с кавалерами, и следом – экипажи судьи и Матвеева.

Юлик проснулся от того, что солнце било ему прямо в глаза. Он лежал на боку, поджав колени к груди. Не потому, что замерз – нет, было тепло, – а просто привык так спать с самого детства. Открыл глаза и тут же зажмурился. Ему показалось, что уже середина дня, и он, еще не понимая, откуда этот панический страх, вскочил на ноги. Беседка, мягкий диванчик… Да, он вспомнил: бегство, собачья травля… Слава богу, он один, никто не нашел его, не наткнулся случайно. И, похоже, ночное происшествие благополучно завершилось. Никто никогда не узнает, что именно за ним гнались от имения князей Голицыных. Он ведь и убегал не столько из-за боязни ответственности, сколько от позора. Еще бы: отпрыск старинного рода, и – вор! Но молодой человек тут же признался себе, что самый обычный животный страх тоже гнал его – как зайца на охоте.

Окончательно придя в себя, Юлик понял, что еще очень рано. Солнце только-только вышло из-за горизонта, было необыкновенно ярким, а безоблачное небо вокруг окрашивалось в розово-пурпурные цвета. Дом и беседка, видимо, стояли на возвышенности, к открытой восточной стороне. Очень осторожно молодой человек приоткрыл дверь, выглянул. В саду было тихо, спокойно. Ни единой души. Только какие-то птички прыгали по веткам. Он было вздрогнул от резкого звука и движения, но тут же увидел, что это хохлатый удод порхнул с верхушки высокого тополя.

Юлик вернулся в беседку, поискал фуражку. Не нашел и только теперь припомнил: кажется, он выронил ее во время бегства. Черт возьми! Только теперь он окончательно пришел в себя и осознал случившееся и то, что ждет его впереди. Деньги, теперь ему нужны деньги, и много! Потому что план добычи драгоценной реликвии провалился. Хорошо, удалось избежать последствий. Избежать в прямом и переносном смысле!.. Юлик усмехнулся: даже теперь он не потерял чувства юмора и способности каламбурить! Что ж, это хорошо. Однако…

Значит, сейчас он находится в Белополье. Именно здесь, в Дворянском банке, заявлена подписанная отцом закладная. Денег, полученных по ней, ему бы хватило на все. Но ведь может получиться то же самое, что и с попыткой проникнуть в имение князей Голицыных, – полный позорный провал. Его схватят за руку, как обыкновенного воришку! И все же другого выхода нет. Он попытается… В конце концов, закладная отца, а взял он ее, пусть и без спроса, не у кого-нибудь, а у родной матери. Так что, коль эта попытка провалится, общественное мнение не должно быть слишком к нему сурово.

Он достал из кармана тужурки расческу, с трудом расчесал спутанные густые волосы. Тщательно отряхнул брюки, застегнул на куртке все пуговицы. Не мешало бы умыться, но негде. Впрочем, выглядит он как будто прилично. Студент на летних каникулах… «Вечный студент-шалопай», как называла его мать.

Надо было незаметно уйти из сада. А то ведь, подумал он, скоро здесь может появиться прислуга: садовник, конюх… Он хотел вновь перелезть через стену, но увидал в другом конце распахнутые настежь ворота. И – никого, тот же безмолвный покой. Юлик решил рискнуть. Нужно было пройти мимо дома. Окна оставались темными, тихими. А входная дверь почему-то слегка приоткрыта. И – ни души, ни движения.

Молодой человек в нерешительности остановился. Пришла шальная мысль: «А вдруг это тот самый шанс?» Разум и инстинкт самосохранения все еще держали его: «Не делай этого, не надо!» Но азарт подталкивал: «Два раза на одном и том же осечки не бывает. Ты помнишь, как ночью твое желание материализовалось? Ты хотел пробраться в пустой особняк? Первый раз не получилось, но теперь ты знаешь свою силу. Может, не просто случай привел тебя к этому дому. Это твоя вторая попытка, и она удастся!..»

Приоткрытая дверь словно уговаривала войти… «И, в конце концов, – подумал он, – я всегда могу сказать, что заблудился, хотел расспросить хозяев…» И, еще раз быстро оглянувшись, Юлик взбежал на крыльцо и шире приоткрыл дверь. Она даже не скрипнула.

Просторная прихожая, куда он попал, была устлана густым красивым ковром – зеленым с черными разводами. В двух высоких стенных зеркалах – справа и слева – отразилась фигура молодого человека: кошачья грация и настороженность. Ковер скрадывал звуки его шагов, но и без того было очевидно, что дом пуст, – здесь царило полное безмолвие. Одна дверь вела в маленькую зимнюю оранжерею, вторая – в библиотеку. Еще одна оказалась дверью ванной комнаты.

«Вот теперь я умоюсь», – внезапно решил Юлик. Когда струя воды зазвенела о полированный камень раковины, он вздрогнул, замер. Но звук, похоже, никого не пробудил к жизни. И молодой человек теперь совершенно уверился, что в доме пусто. Бравируя перед самим собой, он снял студенческую куртку, закатал рукава рубашки и хорошенько умылся с пахучим мылом, а потом с удовольствием обтерся большим мягким полотенцем. Ах, наконец-то он себя почувствовал бодрым, обновленным! И совершенно уверился – его желание сбудется, осуществится! Нужно идти на второй этаж – там должны быть комнаты хозяев. Судя по разным мелочам, в доме живет женщина. В ее будуаре наверняка есть шкатулка с драгоценностями. А в кабинете хозяина – сейф… О том, что драгоценностей может не оказаться, а сейф – не открыться, Юлик старался не думать. Как и о том, куда же подевались хозяева пустого незапертого дома. Он сейчас концентрировал всю свою энергию для высвобождения астрального духа.

Первая же комната, куда он заглянул, явно походила на женские апартаменты. А там, за плотной бархатной портьерой, – конечно же будуар. Юлик уже совершенно безбоязненно раздвинул портьеры и в нетерпении шагнул вперед. И сразу же увидел мертвую женщину – на полу, у самых своих ног.

Он не вскрикнул, не отпрянул в сторону. Просто застыл, замер. И, как завороженный, не мог отвести взгляда от умершей. То, что она мертва, было понятно сразу. Ее шею перехватывал скрученный жгутом шелковый платок или шарф. Легкий розовый пеньюар обнажал плечи, потому хорошо было видно, как туго затянута самодельная удавка, как сильно впивается она в тело. Лицо женщины искажали гримаса боли и спазмы удушья. И все же Юлик невольно прошептал:

– Какая красивая…

От звука собственного голоса он содрогнулся всем телом и словно очнулся. Только теперь ему стало жутко – и от увиденного, и от царящей вокруг тишины. Он затравленно оглянулся: показалось, что сейчас захлопают двери, забегают люди, его схватят, заломят руки. «Это ты убил ее, негодяй!..» Но все было так же тихо, спокойно, безжизненно. Безжизненно, как эта несчастная женщина.