Эдвард Марстон - Голова королевы

Николас задумался:

— В твоих словах есть доля истины… Но эти шрамы… Думаю, его отхлестали розгами.

— Значит, он преступник? — спросил удивленный Рафф.

— Непременно у него поинтересуюсь, когда наконец поймаю.

Николас отмахнулся, когда Рафф предложил ему составить компанию в поисках, и устремился в темноту. Было уже поздно, но Николас пообещал себе зайти хотя бы в три места. Первые два визита не принесли результатов, но Николас не унывал и решил посетить третье заведение, значившееся в его списке.

«Шляпа кардинала» располагалась на извилистой улочке, посреди которой шла открытая сточная канава. Название вовсе не было проявлением любви к католицизму. На вывеске, рекламировавшей услуги заведения, шляпа кардинала была изображена весьма непристойно: цветом и формой она напоминала головку полового члена.

Когда Николас свернул в мрачный проулок, из темноты вынырнула какая-то фигура и налетела на него. Пробормотав извинения, незнакомец попытался проскользнуть мимо, но Николас крепко схватил его за глотку, сунул руку в карман жилета и выудил оттуда свой собственный кошелек, после чего швырнул карманника об стену. Со стонами и проклятьями вор похромал прочь.

«Шляпа кардинала» была такой мрачной и грязной, что по сравнению с ней «Надежда и якорь» казалась ризницей. По комнате праздно шатались шлюхи с обнаженной грудью, повсюду царил ужасный беспорядок. Столы стояли так близко друг к другу, что перемещаться между ними было практически невозможно.

Николас пригнулся, чтобы не задеть головой балку, и одна из проституток подпрыгнула и жадно впилась ему в губы. Он аккуратно отодвинул ее и поискал взглядом хозяина. Маленький подвижный человечек, похожий на хорька, готового вцепиться в жертву, поднес к свече рисунок, который показал ему Николас, прищурился и со злобой воскликнул:

— Это он! Узнаю мерзавца!

— Он был здесь?

— На прошлой неделе. В понедельник. Или, может, во вторник.

— Вы уверены, что к вам приходил именно этот человек?

— Это не человек, — проворчал хозяин, отдавая портрет Николасу. — Это чудовище!

— А что он такого сделал?

— Эллис могла бы рассказать вам, в чем дело, помоги ей Господь! Когда она повела его в комнату, этот тип был тише воды, ниже травы, прямо ягненочек. А через пять минут бедняжка уже верещала что есть мочи, а мерзавец избивал ее изо всех сил. Несчастная девочка лежит сейчас в больнице с переломанными руками. Но на этом история не заканчивается, сэр. Этот пес разбил окно наверху, высунулся из него и начал кромсать мечом нашу вывеску. — Хозяин откашлялся и сплюнул на пол. — Именно тот тип, что на портрете. Если негодяй еще раз здесь покажется, то его вынесут отсюда в гробу!

Николас ощутил прилив сочувствия и волнения. Да, жаль еще одну избитую девушку, но радовало то, что удалось напасть на след.

Анна Хендрик сидела в кресле и шила при свете большой свечи. Игла спокойно двигалась вверх-вниз. Она не остановилась ни на секунду, когда открылась входная дверь и вернулся жилец. Анна не повернула головы, полностью сосредоточившись на работе, правда, теперь иголка вонзалась в ткань с явным ожесточением.

Николас Брейсвелл недоумевал. Обычно его ждали теплая улыбка и ласковое приветствие, но на этот раз Анна даже не поинтересовалась, как он провел день.

— К тебе пришли, — сухо сообщила она.

— Так поздно?

— Да, молодая женщина настаивала, что ей непременно надо с тобой увидеться.

— Женщина? — удивленно переспросил Николас. — Она представилась?

— Нет, — резко ответила Анна. — И не объяснила, по какому делу пришла. Только сказала, что по личному. Я проводила ее к тебе в комнату. — И, когда Николас подошел к Анне, чтобы помириться, ее голос стал еще резче: — Не заставляй гостью ждать.

Николас махнул рукой и поднялся к себе. Молодая женщина вскочила с кресла и кинулась к нему.

— Николас Брейсвелл?

— Да, чем обязан?

— Слава Богу, я вас нашла!

Женщина с жаром стиснула его руки, ее голубые глаза наполнились слезами; судя по всему, она плакала сутки напролет. Незнакомка была маленького роста, опрятная, симпатичная, на вид не старше двадцати, в простеньком платьице, выглядывающем из-под невзрачной накидки. Николас сразу понял, что девушка из деревни. Теперь понятно, почему Анна так нервничает: гостья носила ребенка под сердцем, и Анна Хендрик решила, что отец — Николас.

Суфлер усадил гостью в кресло, а сам присел на корточки рядом.

— Кто вы? — спросил он.

— Сьюзен Фаулер.

— Фаулер?.. Но вы ведь ему не дочь?

— Нет, — обиженно ответила девушка. — Уилл был моим мужем.

И снова по румяным щекам потекли слезы.

— Простите. Я понятия не имел, что он был женат.

— Почти два года.

— Но почему Уилл ничего не рассказывал о вас?

— Он решил, что так будет лучше, — прошептала она. — Уилл считал, что театральный мир живет по своим правилам. Хотел, чтобы у него было укромное местечко, где можно скрыться ото всех.

Николас разделял подобное стремление, но все равно не мог представить эту молодую привлекательную женщину рядом с грубоватым и прямым Уиллом Фаулером. В ней чувствовалась какая-то наивная открытость, которая едва ли могла привлечь актера. Как и многие его коллеги, он предпочитал развлекаться с более приземленными созданиями.

— Где вы живете? — спросил Николас.

— В Сент-Албанс. С родителями.

— Два года, говорите?

Теперь все понятно. Два года назад труппа гастролировала по Хардфорширу и дала пару представлений в загородной резиденции лорда Уэстфилда в Сент-Албанс. Вероятно, там и начался роман, который затем перерос в брак.

Николаса терзало чувство вины. Они проводили Уилла Фаулера в последний путь, даже не подозревая о существовании этой беспомощной женщины.

— Как вы узнали? — поинтересовался Николас.

— Я почувствовала, что что-то случилось. Уилл никогда не пропадал так надолго.

— Когда вы приехали в Лондон?

— Сегодня. Уилл рассказывал мне о «Голове королевы».

— Вы там побывали?

— Да, и хозяин сказал мне.

Николас пришел в ужас. Из всех, кто мог бы сообщить юной ранимой жене о смерти мужа, Александр Марвуд был наихудшей кандидатурой. Он мог любую, даже хорошую новость преподнести как несчастье. А уж если предстоит поведать о подлинной трагедии, тут Марвуд в своей стихии. От боли и смущения Николас обнял Сьюзен. Он принимал вину на себя. Девушка почувствовала это и тихонько сжала его руки.

— Вы же не знали.

— Мы думали, что у Уилла не осталось родных.

— А нас будет двое в сентябре.

Николас снова присел на корточки. Сьюзен хотела услышать подробный рассказ о гибели ее супруга; ей сказали, что Николас лучше других осведомлен об ужасных обстоятельствах этого происшествия. Николас постарался не вдаваться в детали, опуская некоторые факты и подчеркивая, что Уилл Фаулер пал случайной жертвой опасного и жестокого злодея. Она слушала с удивительным спокойствием, но, когда Николас закончил свой рассказ, без чувств упала ему на руки. Суфлер поднял ее и положил на кровать, развязав завязки на шее и ослабив воротник, затем налил из кувшина, стоявшего на столе, воды в чашку и смочил несчастной лоб. Когда Сьюзен пошевелилась, Николас дал ей попить. Она пришла в себя.