Фрэнк Толлис - Смертельная игра

Райнхард открыл дверь в кабинет комиссара Брюгеля.

— А, Райнхард, — сказал Брюгель. — Входите.

Фон Булов сидел у стола комиссара. Он встал и небрежно поклонился.

Райнхард не ответил ему тем же, потому что был слишком рассержен.

— Фон Булов. Где вы были этим утром?

— Я ждал в своем кабинете с Хаусманом, как мы договаривались, — ответил фон Булов.

— Я пришел в пять минут восьмого, но вас не было.

— Потому что мы должны были встретиться в семь! Вы опоздали, Райнхард.

— Неправда! Мы договорились встретиться в восемь!

— Тогда, мы, наверное, друг друга не поняли, — сказал фон Булов, коварно улыбаясь.

— Господа, — громко сказал Брюгель. — Пожалуйста, садитесь.

Райнхард был абсолютно уверен, что никакого непонимания здесь не было.

— Итак, — сказал Брюгель, глядя на Райнхарда. — У меня хорошие новости. Поработав всего один день над делом Лёвенштайн, инспектор фон Булов уже произвел один арест.

— Простите, господин комиссар? — Райнхард был поражен. Он бросил взгляд на фон Булова, неподвижные черты лица которого не выражали никаких эмоций.

— Взгляните на это.

Брюгель провел рукой по пачке фотографий так, что они оказались разложенными по всему столу веером, как колода карт. Райнхард наклонился вперед. Он увидел фройляйн Лёвенштайн, одетую в какой-то тюрбан и элегантное белое платье. Ее черно-белый образ повторялся снова и снова на каждой из «карт», разложенных Брюгелем, украшая каждую масть и каждое достоинство. Почти на всех фотографиях фройляйн Лёвенштайн улыбалась широкой ослепительной улыбкой. Но ее глаза, расширенные от интереса и отражающие яркое солнце ранней весны, постоянно смотрели только на одного человека — ее собеседника Генриха Хёльдерлина.

Райнхард взял один снимок из развалившейся стопки и стал внимательно его рассматривать. Парочка сидела в ресторане. Хотя фон был смазан и не в фокусе, видно было, что это где-то в парке. Хёльдерлин целовал пальцы фройляйн Лёвенштайн. Лицо его выражало нетерпение и похоть.

— Откуда вы взяли это? — сказал Райнхард, ошеломленный и чувствующий легкое головокружение.

— Наверное, вам лучше объяснить, инспектор, — сказал Брюгель фон Булову.

— Конечно, господин комиссар, — сказал фон Булов, поправляя рукава пиджака, чтобы стали видны бриллиантовые запонки. — Я нашел эти фотографии у двери квартиры фройляйн Лёвенштайн сегодня утром. Их доставили от фотографа несколько дней назад — в сверток была вложена карточка. Его зовут Фриц Йоли, он владелец мастерской на Бауэрмаркт.

Райнхард все еще не мог оторвать глаз от фройляйн Лёвенштайн и Хёльдерлина.

— Я сразу пошел в мастерскую, — продолжал фон Булов, — и выяснил, что фройляйн Лёвенштайн наняла господина Йоли, чтобы сделать эти фотографии. Она заявила, что герр Хёльдерлин ее жених и что он не разрешает его фотографировать, поэтому герр Йоли должен сделать это незаметно. Что он с легкостью и проделал с помощью маленькой американской камеры, которую называют «Карманным коузи». Фройляйн Лёвенштайн не вернулась за ними в мастерскую господина Йоли, а фотограф не знал о ее убийстве и поручил помощнику доставить фотографии на квартиру фройляйн Лёвенштайн. Очевидно, — авторитетно продолжал фон Булов, — что Хёльдерлин и Лёвенштайн были любовниками. Я думаю, что, забеременев, она собиралась вымогать у банкира деньги, используя эти фотографии.

— Но у нее их еще не было, когда ее убили, — возразил Райнхард. — Как она могла показать их Хёльдерлину?

— А этого и не нужно было делать, — сказал фон Булов. — Как только она убедилась, что герр Йоли выполнил ее поручение, она могла посвятить его в свои планы.

— Продолжайте, инспектор, — сказал Брюгель фон Булову.

— Спасибо, господин комиссар, — сказал тот. — Хёльдерлин убил фройляйн Лёвенштайн, чтобы выйти из этого затруднительного положения. Потом он испугался, что его разоблачат, потому что подозревал, что слесарь, Карл Уберхорст, владел информацией, которая могла привести полицию к нему, Хёльдерлину. В вашем отчете, Райнхард, вы написали, что Уберхорст странно вел себя на сеансе у Козимы фон Рат. Создалось впечатление, что он знал нечто, что могло вывести полицию на след убийцы. Я думаю, с большой долей вероятности можно предположить, что это касалось беременности фройляйн Лёвенштайн. В то время Хёльдерлин, как и остальные члены круга, не знал о результатах второго вскрытия. Таким образом, с точки зрения Хёльдерлина, известие о беременности фройляйн Лёвенштайн могло представлять серьезную угрозу, особенно потому, что заинтересовало бы полицию. Конечно, он не предполагал, Райнхард, что даже вооруженный этой информацией, вы почти ничего не сделаете, что подтвердило бы его страхи.

— При всем моем уважении, фон Булов, — сказал Райнхард. — Это не…

— Райнхард! — оборвал его комиссар. — Позвольте фон Булову закончить, у вас будет возможность высказаться.

Райнхард скрестил руки на груди и ссутулился.

— Когда Хёльдерлин зашел в мастерскую Уберхорста, — продолжал фон Булов, — и застал слесаря за экспериментами, которые могли доказать, что убийца фройляйн Лёвенштайн — это человек, а не некая демоническая сила, он решил немедленно избавиться от того, кто ему мешал. Как ни странно, Райнхард, этот подстроенный спиритический сеанс, который вы организовали, чтобы выявить убийцу, на самом деле достиг своей цели. Хёльдерлин испугался своего разоблачения и не дал мадам де Ружмон закончить. На вашем месте, Райнхард, я не стал бы колебаться и сразу арестовал бы его. Эти фотографии, — сказал фон Булов, показывая на пачку, — последнее подтверждение вины Хёльдерлина.

Брюгель одобрительно кивнул головой.

— Несокрушимая логика, вы согласны, Райнхард?

Райнхарда чрезвычайно раздражало отношение его начальника к фон Булову. Конечно, он был хорошим детективом, но в данном случае ему просто повезло. И ничего «несокрушимого» не было в его «логике». Любой, хорошо знающий обстоятельства этого дела, наткнувшись на эти фотографии, мог бы рассуждать точно так же. Кроме того, фон Булову очень помогли те материалы дела, которые он высмеивал накануне.

— Само собой, эти снимки позволяют предположить, что герр Хельдерлин и фройляйн Левенштайн были любовниками.

— Предположить? — перебил Брюгель. — А с какой стати еще женатый человек будет целовать руку привлекательной женщине в Пратере, если она не является его любовницей?

— Безусловно, господин комиссар, — ответил Райнхард, — и инспектор фон Булов достоин похвалы за свою сообразительность. — Брюгель не уловил сарказма в словах Райнхарда, но зато у фон Булова на мгновение напряглись мышцы шеи. — Но мы все еще не имеем ответа на главный вопрос, который преследует нас с самого начала. В принципе, я согласен, что Хёльдерлин может быть убийцей. И я выразил это мнение в отчете о подстроенном сеансе. Тем не менее, как это ни печально, убийство фройляйн Лёвенштайн остается таким же необъяснимым, как и месяц назад. Как можно обвинить человека в убийстве и добиться его осуждения, если неизвестно, каким образом оно было совершено?