Петр Межирицкий - Читая маршала Жукова

Простые истины труднее всего доказуемы…

Здесь не обойтись без небольшого отступления.

Ко время разработки "Барбароссы" повержены Польша и Франция, не без помощи фюрера едва унес ноги экспедиционный корпус Великобритании, немалый понеся урон. И странно прозвучит, что, оказавшись внезапно, в общем, втянут в войну с Францией и Великобританией, Гитлер не смел и планировать их разгрома.

9 октября 1939 года Гитлер издал директиву: не позднее 12 ноября нанести удар на Западном фронте. Цель удара - "…разгром максимального количества французских и союзных войск с одновременным захватом возможно большей части территории Бельгии, Голландии и северной Франции как базы для морской операции против Англии и создания широкой защитной зоны для Рурского района".

Звучит громко, а на деле даже при успехе операция сулила захват каких-то 40 миль бельгийского побережья в качестве плацдарма для гипотетической высадки в Англии. Зато при неудаче это осеннее вторжение -война ведь не всегда идет по шоссе - вело к вязкой позиционной борьбе во Фландрии, к повторению пройденного на полях Первой Мировой. Директива просто отражала страх фюрера, что Франция оккупирует Бельгию и укрепит ее границы.

Гальдера и Браухича мутило от этого плана, но, памятуя о судьбе предшественников, они не противились. К несчастью для цивилизации, плохая погода, подозрение в утечке информации (ложное, как оказалось) и, главное, оппозиция тех высших германских офицеров, кто, в отличие от главнокомандующего сухопутными силами и его начальника штаба, не опасались за тепленькие местечки, привели к отсрочке плана, тем паче, что генерал-майор Эрих фон Манштейн предложил план более цельный, каковой и утвержден был 18 февраля. План предусматривал наступление через Арденский горно-лесной массив, где удара никто не ждал и где он был вскоре нанесен, приведя Гитлера к господству над Европой.

Нерешительный вариант плана кампании на Западе, отражавший боязнь Гитлера допустить союзников в Бельгию, обнаруживал нервическое свойство фюрера гнаться за любой целью. В ход кампании на Западе он вмешался лишь однажды, выручив у Дюнкерка с далеко идущим политическим замыслом (который не оправдался) английский экспедиционный корпус. Но, благодаря своим генералам, он получил все же возможность победно топнуть ножкой - известный кадр! - у компьенского вагона.

Дюнкерк был не последним актом военного творчества фюрера. Но следующее прямое вмешательство в руководство войсками на театре военных действий обошлось ему куда дороже дюнкеркского афронта…

Все же, говоря о кампании в России, надо постоянно помнить о ряде предшествовших великолепных операций вермахта и люфтваффе. Без учета этого не воссоздать достоверного фона опьяненности могуществом военной машины рейха. Кампании эти и впрямь спланированы были с последовательностью, а осуществлены с четкостью часового механизма, с энергией и натиском столь неумолимыми, что это повергло мир в оцепенение. Практически бескровно была оккупирована Норвегия. Крит захвачен воздушным десантом. Вторгшись из Болгарии, Венгрии и Австрии, вермахт в течение восемнадцати дней покончил с Грецией и Югославией. Общие потери убитыми и ранеными составили пять с половиной тысяч. По сравнению с рейхом противники были малы, а Гитлер, поставив задачу оккупации Балкан, в детали не входил, ибо занят был предстоящим вторжением в Россию. Подготовка на Востоке делала особый упор на внезапности. Внезапность давала безмерные преимущества. Поэтому дезинформацией Гитлер занимался лично и с предельным тщанием. (Мелочам, вроде оценки состояния дорог, он времени не уделял…)

Вермахту на Балканах предоставлена оказалась полная свобода, и он показал класс в проведении глубоких операций того типа, какой разрабатывался репрессированными командармами РККА и для Красной Армии оказался похоронен вместе с ними.

Вопреки распространенному мнению, война на Балканах не отсрочила выполнения плана "Барбаросса" (из-за поздней весны и дождей дороги в Росии все еще подсыхали) и не ослабила удара. Напротив, к началу кампании против СССР вермахт после балканской разминки подобен был новой сверхмощной машине, прошедшей обкатку и трейнинг персонала в условиях, максимально приближенных к реальным.

На рассвете 22 июня адская машина двинулась на восток.

Хоть ошибки вермахта здесь не рассматриваются ввиду ничтожности тактических просчетов генералов по сравнению со стратегическим просчетом фюрера, надо отметить: Гепнер, Манштейн и командующий группой армий "Север" фон Лееб, да и все руководство сухопутных войск не использовали падения Даугавпилса для взятия Пскова уже 2-4 июля. Подтяни они к 56-му болтавшийся без дела 41-й танковый корпус Рейнхардта, одной лишь дивизией участвовавший в упорных танковых боях у Резекне, - и падение Пскова делало падение Ленинграда неизбежным в июле, сходу, без предоставления городу времени на подготовку обороны. Танковая группа Гепнера с 22 июня до 14 июля прошла 750 км вглубь страны. Как будто неплохо. Но всякому понятно, что падение Ленинграда в июле смещало и без того шаткое равновесие всего советского фронта.

Катастрофа в Белоруссии, на направлении главного удара группы армий "Центр", открыла ей дорогу на Смоленск и Москву. И 2 июля танковый клин фон Бока вышел в район Ярцево, восточнее Смоленска, на то самое плоскогорье восточнее Пинских болот, исходный плацдарм для удара на Москву, где генерал Маркс намечал синхронное слияние стрел групп "Центр" и "Юг". Великолепные танковые командиры Гот и Гудериан рвались вперед, нацеленные на район Москва-Горький - сердце промышленности, сердце страны. Они вполне отдавали себе отчет в том, какую панику и ужас сеют совместно с прикрывавшей их с воздуха люфтваффе. Горящие села и поля они оставляли за собой в качестве ориентира для авиационной поддержки, пожарами грубо обозначая свой передний край и указывая на объекты по фронту, подлежащие удару с воздуха. Опыт прошлых побед придавал им уверенности в себе. Их не заботили фланги, они верили в пехоту. Их не трогал расход горючего, война лишь началась, горючего было вдоволь. Они шли днем и ночью, разрезая коммуникации, громя гарнизоны, а основная масса советских войск в районе Смоленска исходила кровью в полуокружении, в плохо координируемых атаках, не замедлявших наступления танкового клина. Ворвись он в Подмосковье с его развитой сетью дорог в июле-августе, когда погода была превосходна, вермахт свеж, а о снятии войск с Дальнего Востока лишь подумывать начинали - как это было бы худо…

И тут вмешался Гитлер. 3 июля, еще не категорически, он пытался остановить фон Бока, выдержавшего ради дальнейшего движения к Москве свирепое столкновени с ним и Гальдером (?!), опасавшимися за фланги. Для Гитлера успех наступления выражался цифрой пленных (чем в Балканской кампании он не интересовался). А фон Бок понимал значение деморализации противника, кратковременность этой деморализации и необходимость использовать ее с максимальной энергией для еще большей деморализации и достижения главной цели - выигрыша войны. Для этого нельзя Красной Армии давать передышки, удары должны сыпаться на нее градом, и вермахт способен на это, он мобилен!