Светлана Гончаренко - Уйти красиво и с деньгами

Стук повторился, и чей-то голос спросил:

– Эй, Фрязин, ты дома?

Вова подмигнул сестре и Лизе:

– Так это он и есть, Ванька!

Он высунулся из мезонинного окошка и замахал руками:

– Я здесь, Рянгин! Иди к калитке, я открою!

– Ты же в чулане заперт, – напомнила заботливая Мурочка.

– А, ерунда! До девяти еще пропасть времени, под арест засесть успею, – махнул рукой Володька и скатился вниз по лестнице.

Лиза осталась сидеть неподвижно. Второе явление утреннего блондина подстроила, наверное, сама судьба! Ей очень хотелось взглянуть на гостя хоть одним глазком и удостовериться, так ли он неказист.

Мурочка тоже сгорала от любопытства.

– Бунт так бунт! – сказала она. – Как ты, Лиза, считаешь: если я, как Чумилка, сейчас сбегу отсюда, а к девяти вернусь и засяду за перевод, будет это большим преступлением?

– Не думаю, – ответила Лиза. – Я бы вообще ни за что тут не сидела. Тетю Анюту я всегда улещиваю какими-нибудь сладкими словечками. Да еще прилизанными волосами – она это очень ценит.

Мурочка вздохнула:

– У нас такие штуки не проходят! Но мне ужасно хочется спуститься вниз. Вот бы посмотреть, какая физиономия будет у этого Рянгина, когда он тебя увидит. Он ведь сражен, совершенно сражен! С первого взгляда! И Володька то же самое говорит. Интересно, где они сейчас?

Она высунулась в окно и сообщила:

– Они в сад пошли! Давай туда нагрянем, а?

– Ни за что! Он подумает, что я его преследую.

– Не подумает. Ты же не знала, что он сюда притащится. Давай-ка его огорошим! Просто мимо пройдем, и все. Если б ты, Лиза, знала, как я тут измучилась с этими проклятыми французскими цыганами! Заслужила я за свои муки хоть какое-то развлечение?

– Конечно заслужила!

Лиза всегда жалела Мурочку. Сама Лиза с трех лет росла без матери, которую не помнила. Лизу дома баловали и обожали, несмотря на мелкие придирки, все – и отец, и тетка, и няня Артемьевна. А вот Мурочке приходилось быть Золушкой из-за зловредной мачехи. Чтобы повеселить подругу, почему бы и не огорошить Рянгина?

Что с Рянгиным будет, Лиза представляла себе очень хорошо. Была она опытная красавица и с малых лет заметила, что, завидев ее, мальчишки пускаются устраивать глупости двух родов. Одни просто цепенеют, конфузятся, роняют чашки и прячутся под диван. Таких они с Мурочкой называли столбами. Другие начинают бешено визжать, гримасничать и гоготать – эти обезьяны. Они забавнее, но противнее столбов. Рянгин, конечно, типичный столб.

Любопытно, но Мурочку эта классификация веселила не меньше, чем Лизу. Она и не думала ревновать к успехам подруги, потому что была особой серьезной. Влюблялась всегда в кого-нибудь значительного и совершенно недостижимого – в Наполеона, в Лермонтова, в учителя словесности. Сейчас она обожала трагика Варнавина-Бельского.

Лиза с Мурочкой тихонько спустились по лестнице и скользнули к черным дверям через гостиную, столовую и докторскую приемную.

В саду было тихо. Пахло влажной землей, как всегда бывает весной, а еще сиренью и вечерней пылью.

Город Нетск пылью славился – в засуху почва на дорогах истиралась в тончайшую пудру пополам с колючим желтым песком. Если ветер поднимался – закрывай глаза, затыкай уши; даже в карманы пыли нанесет! Теперешний июнь начинался тихо, зелень была еще густая, чистая, но летняя напасть плыла уже над городом золотым туманом.

Выйдя в сад, Лиза сломала большую ветку, чтобы отмахиваться от комаров, если будут докучать. С веткой в руке, позолоченная закатом, с волосами, спущенными вдоль щек, она показалась на дорожке.

Двое приятелей, которые как раз обменивались какими-то книжками, дружно открыли рот. Книжки полетели на песок. Рянгин Иван, дважды в один присест переплывающий Неть, даже моргать перестал. Он залился таким темным румянцем, что ярко обозначились его белые брови. И Вова Фрязин, который видел Лизу в тысяча пятый раз в жизни и третий за сегодняшний день, довольно глупо и смущенно повел носом. Мурочка фыркнула.

– Ага, все про Ника Картера да Пата Коннера читаете, – сказала она, подбирая одну книжку. – Пятак цена, чтение для несмышленых!

– Не суди о том, чего не разумеешь, – огрызнулся Вова. – Я не спорю, глупостей тут много, но и познавательное кое-что есть.

– Ни крошки! Вот посмотри: «Шерлок Холмс против микадо». Это же чушь полнейшая!

Она помахала перед носом брата тоненькой книжкой, которую подняла с дорожки. На обложке красовался ядовито-лимонный профиль знаменитого сыщика. Чуть ниже тот же желтолицый сыщик, не выпуская трубки изо рта, боролся с каким-то человеком в халате. Руки у обоих были зверски вывернуты то ли неистовой борьбой, то ли неопытностью рисовальщика.

Володька выхватил книжку у сестры и сердито сказал:

– Что ты понимаешь! Ты знаешь, кто такие ниндзя? Если б знала, мотала бы на ус: когда ночью куда-нибудь хочешь проникнуть незаметно, надо надеть все черное. И обувь найти, в которой можно ступать бесшумно – например, теннисные туфли. Только они тоже должны быть черные. Их можно тушью покрасить. На голову – черную повязку. Лучше захватить с собой не дубину или багор, а побольше ножей и крючьев. Тогда ты легко взберешься во второй этаж…

– Зачем? – спросила Мурочка. – Всюду есть лестницы. Не воровать же я собираюсь.

– А если она вдруг возьмет и вернется раньше времени? Как ты в мезонин попадешь?

– Неужели же с помощью крючьев?

Лиза старательно обмахивалась веткой: комары в самом деле начали подвывать у уха. Изредка она поглядывала в сторону собственного дома и видела, что там, в гостиной, уже зажгли большую розовую лампу. В окнах, несколько размазанные тюлем, мелькали светлые пятна дамских платьев и летних мужских пиджаков. Вскоре послышался рояль, сладко потянуло Шубертом:

Иван Рянгин неподвижно стоял под кустом сирени. В сумерках он не казался чересчур белобрысым.

– Вы тоже читаете про Пата Коннера? – спросила его Лиза.

– Читаю, – признался он. – От нечего делать. В жизни ведь никогда не случается ничего необыкновенного.

Мурочку вдруг осенило:

– Послушайте, пойдемте лучше в беседку! Не то Саня нас заметит, а ведь мы с Вовой под арестом.

Скорее всего, Саня сидела у себя на кухне и ни за кем не шпионила. Однако под водительством Мурочки вся компания, пригибаясь за кустами и стараясь не шуметь, пробралась в новую фрязинскую беседку.

Здесь, под глухой крышей, за полосатыми занавесями, было совсем темно. Одно полотнище Вова завязал узлом и впустил в беседку немного света. Теперь можно было разглядеть стол без скатерти, венские стулья и серые вечерние лица друг друга. В щелях между занавесками угасал закат, который на глазах из розового делался зеленым.