Кэрол Макклири - Иллюзия убийства

После того как Али-Баба находит пещеру сорока разбойников и приносит часть их сокровищ в дом брата, он встречает Моргану, хитрую девушку-рабыню.

Я не могу оторвать от нее глаз, потому что узнаю ее.

— Что вам известно о ней? — шепотом спрашиваю я у помощника капитана, слывшего знатоком гонконгских театральных постановок.

— Профессиональная актриса; кажется, австралийка. Ее занесло сюда, после того как развалилась их бродячая театральная труппа. Зовут ее Вирджиния Лин.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не сказать ему, что совсем недавно она представилась Амелией Кливленд и убежала от меня из отеля.

Как только заканчивается спектакль, я, извинившись перед своими приятелями, оставляю их и иду ждать ее у служебного выхода.

Она появляется с двумя мужчинами, но потом они расходятся в разных направлениях. Я догоняю ее.

— Добрый вечер, Амелия.

Она сверкает на меня глазами.

— Уйдите.

— Вы будете говорить со мной или с полицией?

Она останавливается и поворачивается ко мне лицом:

— Я не сделала ничего такого, чтобы мной заинтересовалась полиция.

Я подхожу к ней почти нос к носу и смотрю прямо в глаза:

— За исключением того, что вы пытались украсть ценный предмет, выдав себя за другого человека.

Она отступает на шаг назад:

— Я всего лишь выполняла просьбу.

— Просьбу? Посмотрим, не вызовет ли это у полиции такое же подозрение, как у меня.

— Что вам угодно? Уйдите, убирайтесь отсюда, продолжайте свое дурацкое путешествие! Оставьте меня в покое! У меня и без вас хватает неприятностей!

— У вас их будет еще больше, если вы не скажете, почему выдали себя за жену Джона Кливленда.

— Меня просто взяли на эту роль, и только.

— Кто взял? Селус?

— Кто?

— Скажите мне, кто нанял вас.

— Я не знаю имени. Одна женщина предложила мне два фунта стерлингов, чтобы я пошла в гостиницу и сказала вам, что я жена Джона Кливленда и пришла взять принадлежащую ему вещь.

— Какая женщина?

— Я не знаю; она не назвала свое имя.

— Как она выглядела?

Вирджиния Лин задумывается.

— Не могу сказать. Она встретилась со мной в темноте, такой же как сейчас. Я толком не видела ее. На ней была высокая модная шляпа с плотной вуалью.

— Какого цвета были ее волосы?

Актриса пожимает плечами:

— Я не могу сказать точно. Может быть, каштановые. — Она качает головой. — Я не знаю.

— Какой у нее голос?

— Тоже не знаю. У вас американский акцент. У нее был английский.

— Что еще она сказала вам?

— Сказала: она жена Джона Кливленда, а он дал вам что-то такое, что принадлежит ее семье.

— Эта женщина сказала, что конкретно?

— Нет. Она только просила сказать вам, что я его жена, а вы якобы знаете, что дать мне.

— Она объяснила вам, почему не хочет сама прийти ко мне?

— Я задала ей этот вопрос. Она ответила, что слишком переживает из-за случившегося. Вот все, что я знаю. Я заработала два фунта и головную боль. Оставьте меня.

— Было ли что-нибудь особенное в ее внешности, одежде? Брошь, ожерелье?..

— Ее ботинки. Высокие каблуки, экзотическая кожа, светло-коричневая, с мешочками и дырочками или трещинами в них, вроде как змеиная кожа или что-то похожее на нее.

Мы расстаемся, она чуть ли не убегает, а я беру паланкин, чтобы вернуться в отель.

Очевидно, что две женщины подходят под описание, данное актрисой: леди Уортон и Сара. Важная деталь — акцент. Я слышала, что Сара имитирует английский акцент.

Также очевидно, что половина европеек в Гонконге могут подходить под нечеткое описание Вирджинии.

Не отпадает и Фредерик Селус. Он плетет интриги с обеими женщинами. Возможно, он и устроил эту петрушку. Неплохая идея, чтобы актрису наняла женщина: ей легче скрыть свое лицо под большой шляпой, шарфом и вуалью. Рост, фигуру и возраст женщине тоже гораздо легче скрыть, чем мужчине.

Убийство в Египте и международные заговоры, протянувшиеся на тысячи миль и грозящие следовать за мной, пока я буду огибать вторую половину света, — все это чересчур много для молодой женщины из городка Кокранс-Миллз, штат Пенсильвания, с населением пятьсот четыре человека.

Особенно когда появилась другая женщина, прибавившая мне забот и огорчающая меня тем, что превратила мою увлекательную гонку со временем в конкурентную борьбу.

Первым делом, поднявшись на борт «Океаника», я должна скорее идти в свою каюту, дабы убедиться, что оба места моего багажа и обезьянка доставлены в целости и сохранности с «Ориентала».

Я встречаю горничную в коридоре и интересуюсь своим питомцем.

— Мы познакомились, — сухо отвечает она.

Она закатывает рукав и показывает, что ее рука забинтована от запястья до плеча.

— Что вы сделали? — спрашиваю я с испугом.

— Я ничего не делала, а только кричала. Делала обезьяна.

Я недолго слушаю ее жалобы и иду в свою каюту на встречу с дьяволенком. Увидев меня, он поднимает визг и сквозь прутья клетки швыряет в меня орехи.

— Если будешь безобразничать, я тебя вышвырну за борт!

Он отвечает мне на своем обезьяньем языке, которого я, к счастью, не понимаю.

Незадолго до того, как нам предстоит отойти от пирса и отправиться в плавание к берегам Японии, я выхожу из каюты и вижу в коридоре самую таинственную затворницу на судне с телеграммой в руке.

Сара корчит мне гримасу:

— Ну вот, по крайней мере я в не меньшем почете, чем скаковая лошадь. — Я удивленно вскидываю брови, а она качает головой: — Не обращай внимания, милочка, это просто мысли вслух. Я хочу, чтобы ты пошла со мной посмотреть на мадам Си Ши.

Обезьянка пронзительно визжит на нее позади меня.

— Что это? — удивляется Сара.

— Моя ошибка.

Когда мы поднимаемся на верхнюю палубу, актриса сообщает мне, что прославленная китайская медиум ждет у забортного трапа, а помощник капитана проверяет ее посадочные документы.

— Я видела выступление Си Ши в Париже три года назад. У нее настоящий дар вызывать души умерших.

— Может быть, попросить ее вызвать Джона Кливленда?

Мы становимся у перил рядом с другими пассажирами, собравшимися посмотреть на мадам Си Ши. Элегантный паланкин с задернутыми занавесками стоит внизу забортного трапа. Рядом с паланкином носильщики и, одетые в черное, мужчина и две женщины — как я полагаю, слуги медиума.

На палубу выходит помощник капитана и дает разрешение на посадку. Паланкин начинает подниматься по забортному трапу.

— Как видно, она привилегированный пассажир, — замечаю я. — Даже королевы сами поднимаются на борт.

— Она ни за что не стала бы делать этого, — говорит Сара. — И ты увидишь почему.

На верху трапа занавески паланкина открываются, и появляется худенькая женщина ростом меньше, чем мои пять футов. Она напоминает керамическую куклу, очень красивую, изящную и хрупкую. Одно неосторожное движение — и она разобьется на миллион кусочков. На ее бледном белом лице ярко выделяются красные губы и щеки. На глаза наложены бирюзовые тени, очерченные темно-зеленой краской. Ее черные как смоль волосы лежат кольцами, образуя большой пучок на темени. Из этой прически торчат небольшие восточные палочки с очень маленькими желтыми перьями на конце. Мне не видно ее рук, они спрятаны в складках цветастого шелкового халата, скрывающего фигуру медиума. На ней замечательное платье из шелка, расшитое золотой и серебряной нитями, такое же красное, как и ее зонт.