Кэрол Макклири - Иллюзия убийства

Я бросаю быстрый взгляд на старую актрису, она чуть заметно кивает мне, а я робко улыбаюсь ей.

На обратном пути к поезду мне сообщают: будет задержка из-за того, что маневровый паровоз добавляет еще вагон через один от моего. У меня появляется возможность пройтись вдоль железнодорожного пути на прохладном вечернем воздухе и отвлечься от суматохи последних дней.

Хотя кругом находятся люди, я время от времени оглядываюсь. Уже темно, а при мне все еще ключ, из-за которого убили человека.

На некотором расстоянии от меня прицепляют новый пульмановский вагон. Он красивый, полированный, темно-зеленого цвета с позолоченными элементами отделки, что свидетельствует о принадлежности его человеку, имеющему солидное состояние.

Я останавливаюсь и смотрю на табличку на боковой стене вагона — серебряную, с выгравированным золотом названием.

«Амелия».

Сердце у меня начинает учащенно биться, и перед мысленным взором возникает истекающий кровью человек, который произносит это имя.

По ступенькам вагона из «Амелии» спускается проводник и закуривает сигарету. Я бросаюсь к нему.

— Добрый вечер.

— Добрый, мисс.

— Это вагон мистера Весткота?

— Да, мисс.

— Я однажды встречалась с ним. Не могли бы вы передать ему мою визитную карточку?

— Нет, не могу. Его нет в вагоне.

— Вот как? А кто едет в нем?

В тамбуре слышится кряхтение. На посадочной площадке пульмана стоит рыжий мужчина и смотрит сверху на нас.

Проводник, буркнув «извините», поднимается по ступенькам. Мужчина пропускает его, не сводя с меня глаз.

Еще один мужчина, почти такого же вида, как тот, что смотрит сверху, появляется позади меня.

Понятно, это переодетые полицейские: толстые шеи, бычье телосложение, красные носы от ирландского виски, как у нью-йоркских полицейских, мешковатые дешевые костюмы из одинаковой ткани. Или, может быть, это личная охрана.

Кем бы мужчины ни были, почему они охраняют «Амелию»? Или, что более вероятно, того, кто в вагоне. Конечно, там не Весткот, ведь он держит путь на запад подсчитывать свои денежки.

Повернувшись, я вежливо улыбаюсь им:

— Всего хорошего.

Они тоже прощаются со мной в не особенно дружественной манере и касаются шляп кончиками пальцев.

Очень интересно. Они при исполнении, это точно. Но одно обстоятельство удивляет меня: у них английский акцент.

Почему два английских полицейских охраняют железнодорожный вагон любовника Сары?

Кто эта столь важная особа, что один из богатейших людей Америки предоставляет свой роскошный пульман для романтического свидания гостя с актрисой?

Список, ясное дело, невелик. Но кто же все-таки он?

На ум вдруг приходит предположение о возможной личности любовника, но оно столь невероятно, столь немыслимо, что даже мое богатое воображение отвергает его. В рамки разумного не вписывается, что в вагоне находится один из самых важных людей на планете. Будь так на самом деле, новость уже находилась бы на первых полосах всех газет.

Нет, такого быть не может. Чему удивляться, если меня одолевает жажда узнать, кто все же едет в пульмане.

Я не могу уснуть.

Лежа с открытыми глазами, прислушиваюсь, не раздастся ли предательский звук, указывающий на то, что Сара отправляется на романтическое свидание с таинственным пассажиром «Амелии», но ничего не улавливаю. Должно быть, она тихо выскользнула из купе, а я этого не слышала из-за стука колес и скрипа вагонов.

Наконец я впадаю в сон, но среди ночи просыпаюсь от скрипа тормозов. Мы останавливаемся для дозаправки углем и водой.

В тот самый момент, когда пробуждаюсь, я знаю, каким будет мой следующий шаг. Быстро одеваюсь, достаю ключ из каблука ботинка и кладу в карман. Взявшись за ручку двери, я на секунду замираю и спрашиваю себя: нужно ли делать то, что я задумала?

Поезд остановился, сейчас ночь, все спят. У меня ключ от «Амелии». Появилась возможность, какая может больше не представиться.

Если есть более легкие способы узнать, что находится в багажном ящике, чем вскрывать его в темноте, то в данный момент они не приходят мне на ум.

Чувствуя мелкую дрожь во всем теле, я прижимаюсь лбом к двери и закрываю глаза. Мне действительно нужно делать это? Сейчас или никогда — только так стоит вопрос. Если делать, то сейчас.

Я сжимаю ключ в ладони. Я обещала мертвому человеку доставить ключ по назначению. Только так я могу выполнить обещание.

Настало время открыть ящик Пандоры и посмотреть, что в нем.

Проскользнув мимо храпящего за шторой проводника, я быстро открываю и закрываю за собой входную дверь, чтобы он не проснулся, если по вагону будет гулять ветер.

Спустившись на каменистое полотно, я сожалею, что не надела пальто, потому что ночь холодная.

Хотя темно, я могу различить в начале состава желоб, по которому уголь сыплется в тендер, и колонку для подачи воды в котел. Это заправочная станция у черта на куличках — ни тебе домов, ни вокзала. Я у дальнего конца моего вагона от «Амелии», и мне нужно идти медленно и осторожно, чтобы не оступиться на каменистом полотне. Хорошенькое будет завершение моего путешествия вокруг света, если я после всего пережитого упаду здесь, стукнусь головой и останусь лежать на обочине железной дороги, а поезд продолжит триумфальный бег и прибудет в Нью-Джерси — без меня.

Ни в одном из окон «Амелии» не горит свет. Багажный ящик примерно посередине вагона.

Хотя под ногами у меня скрипит щебень, я стараюсь ступать осторожно, потому что не хочу повстречаться с кем-нибудь, кто решил размяться и подышать свежим воздухом.

Присев на корточки перед ящиком, я сожалею, что не догадалась положить в карман спички, поскольку в темноте не вижу замка. Я нащупываю его пальцами.

Меня мучает приступ нервной дрожи, словно мое тело знает что-то, чего не знаю я, хотя должна знать.

Поднося трясущимися руками ключ к замочной скважине, я роняю его на каменистое полотно, черное от сажи и угольной пыли. Я шарю руками по земле и нахожу его, а потом вставляю в замок и поворачиваю. Когда я начинаю поднимать крышку, петли производят ужасный металлический скрежет, от которого я съеживаюсь. Черт! Скрежет такой громкий, что разбудит мертвого.

Но я ничего не вижу в ящике, это просто черная пустота. Либо он абсолютно пуст, либо что-то есть, но лежит в глубине, скрытое темнотой.

Я тянусь туда насколько могу, но ничего не нащупываю. Ящик Пандоры пуст? Я выбираюсь наружу и смотрю на него, отказываясь верить своим глазам: ключ от «Амелии» открыл пустой контейнер.

Справа от меня слышатся шаги, я поворачиваюсь и вижу перед носом дуло пистолета.

— Вы верно сказали, мистер Селус. Эта женщина — возмутительница спокойствия. Совершенно точно.