Николь Апсон - Эксперт по убийствам

— Что вы, я вовсе не против, мистер Симмонс, — мягко заметил Пенроуз. — В такое время важно, чтобы с Элис кто-то был рядом. Но мы хотели бы сначала побеседовать и с Бетти, и с вами. Можно зайти к вам ненадолго?

— Конечно. Что же мы стоим? Как глупо с моей стороны! Заходите, пожалуйста.

Арчи и Джозефина прошли мимо стоявшей возле двери упакованной дорожной сумки и оказались в опрятном и неожиданно просторном помещении магазина. В его глубине, за приподнятой занавеской из красного бархата, виднелась лестница, ведшая на второй этаж в жилую часть дома.

Пенроуз официально представился и представил свою спутницу.

— Я безмерно вам сочувствую, мистер Симмонс, — сказала Джозефина с такой теплотой в голосе и с таким сожалением, что хозяин мгновенно размяк, на минуту забыв о присутствии в доме инспектора из Скотланд-Ярда. — Элспет была чудесной девушкой. И мне очень жаль, что мы не успели познакомиться с ней поближе. Правда, мы с Элспет долго разговаривали по дороге в Лондон. Она так радовалась своей поездке. Ей очень нравилось проводить с вами время в Лондоне.

— Да, мисс Тэй, нам так хорошо было вместе ходить в театр, и во многом благодаря вам. Вы не представляете, что это для нее значило — наконец-то встретиться с вами; она о таком только мечтала. Элис, мать Элспет, театр не особо жалует, но она тоже попросила меня поблагодарить вас за доброту. Элис сейчас ничем не утешить, но, когда я передал ей рассказ инспектора о том, как вы с Элспет познакомились, ей вроде как немного полегчало.

На верху лестницы их встретила маленькая, похожая на птичку женщина в скромном, но прекрасно сшитом костюме. Джозефина решила, что ей лет сорок или чуть более — лицо ее было из тех, что никогда не выглядят молодо, но и не сильно меняются с годами. Джозефина не помнила, чтобы хоть раз в жизни она встречала такого аккуратного человека, как Бетти Симмонс: ее одежда, прическа, осанка — все было тщательно продумано; и эта педантичность отражалась и в ее манере вести беседу — в скупом приветствии Бетти не было ни одного лишнего слова. Джозефина представить себе не могла, как жизнерадостность и некоторая бесшабашность Элспет уживалась с этой сверхопрятностью и педантичностью.

В поезде Элспет упомянула о коллекции Фрэнка Симмонса, и тогда Джозефина представила себе груды театральных программок и журналов, годами пылящиеся в углу. Но когда она вошла вместе с Арчи в гостиную, то обнаружила выставку истории театра за последние пятьдесят лет, а то и больше. Вдоль одной из стен в застекленных шкафах, скорее всего предназначенных для хранения ценных книг, гордо красовались сотни экспонатов. Пока Бетти ушла в крохотную кухню заварить чай, Джозефина решила воспользоваться моментом и разглядеть их поближе. На каждом выставленном предмете, точно в музее, была этикетка, и для страстных любителей театра все эти вещи являлись настоящими реликвиями и представляли ничуть не меньшую ценность, чем музейные экспонаты. Они стояли в хронологическом порядке, начиная с бутафорской книги, которой в 1875 году пользовалась Эллен Терри, играя роль Порции, [15] Порция — героиня пьесы У. Шекспира «Венецианский купец» (1600). и пенсне ведущего актера спектакля и ее партнера Генри Ирвинга. На стене между двумя шкафами висело зеркало из театральной уборной Херберта Бирбома Три. Оно, казалось, все еще сохраняло черты этого знаменитого актера в гриме Фальстафа. [16] Фальстаф — герой пьес У. Шекспира «Генрих IV» (1598) и «Виндзорские насмешницы» (1602). Новых звезд сцены здесь тоже не обошли: рядом с журналом «Скетч» 1925 года, на обложке которого был изображен Ноэл Кауард, завтракающий в постели, помещалась фляжка в форме книги, одна из тех, что драматург подарил актерам труппы в день премьеры его пьесы «Горести и радости».

Коллекция действительно была поразительная, и хотя Арчи и Джозефина пришли в этот дом по весьма мрачному поводу, они заметно оживились. Симмонс, благодарный за проявленный ими интерес, принялся показывать посеребренную фигурку Гримальди [17] Гримальди, Джозеф — английский актер-клоун (1778–1837). тонкой работы. Когда же при внимательном рассмотрении штанины панталон клоуна оказались солонкой и перечницей, верхняя часть туловища — бутылочкой для приправ, а торчавшие из карманов гусиные головы — ручками ложек, Арчи, совершенно забыв о своей миссии, восторженно воскликнул:

— Чтобы собрать такую коллекцию, нужны годы и годы! Где же вы все это раздобыли?

Это страсть моей жизни. Мне повезло, что мой старинный приятель, вернувшись с войны, устроился на работу в театр, и теперь он все время приглядывает для меня что-нибудь стоящее. Вы не поверите, чего только люди не выбрасывают, — кое-что из этих вещей мне досталось просто даром. А как только знакомые узнают о том, что именно я коллекционирую, они, увидев что-то интересное, тут же мне сообщают. Пойдемте, я вам покажу кое-что еще: он такой большой, что здесь не поместился.

Пенроуз последовал за дядей Элспет в соседнюю комнату посмотреть на гордость его коллекции — барабан, в который бил Ирвинг, имитируя боевые атаки под барабанную дробь. Между тем Джозефина, у которой никогда не возникало ни малейшего желания сходиться с незнакомцами, восхищалась Арчи, без всякого труда находившего с любым человеком общий язык.

— До сих пор не могу поверить, что она мертва. — Бетти Симмонс уже вернулась из кухни и налила четыре чашки чая, не пролив ни единой капли. — С такими, как она, обычно ничего не случается. Когда Элспет была маленькой, она сочиняла про себя разные истории. Элис, бывало, говорила: это оттого, что она приемная и не знала своих родителей, вот и придумывает всякую всячину. Элис даже сожалела, что открыла ей правду, но такое разве утаишь? А если бы Элспет сама потом все о себе узнала, ее бы это просто убило. А так она счастливо жила с Элис и Уолтером, была нежна к ним, добра и внимательна. Но поскольку она не знала ни мать, ни отца, в голове у нее вечно роились тысячи вопросов.

— А когда ее взяли на воспитание, миссис Симмонс? — спросил Пенроуз, усаживаясь к столу.

— В самом конце войны. Уолтер вернулся в ужасном состоянии — я имею в виду, не физическое, а другое, — все это на нем жутко отразилось, а Элис пыталась как-то наладить их жизнь: работала с утра до ночи, да еще и за ним ухаживала. Мы помогали чем могли, но они были так далеко от нас. Элис не хотела переезжать в Лондон, потому что вся ее семья находилась в Беруике, да и работала она там же. Когда она в такое тяжелое время решила еще и взять на воспитание ребенка, мы сочли, что она совсем с ума сошла, но мы ошиблись. Элис всегда хотела ребенка, и она прекрасно со всем справилась.

— Так это агентство в Беруике помогло им взять на воспитание ребенка?