Николь Апсон - Эксперт по убийствам

Джозефина взяла ее за руку:

— Ты меня тоже прости. Я действительно думала, что поступаю правильно, но ведь так же считали Марта и Бернард, и даже Винтнер, и посмотри, к чему это привело. Может быть, я только все испортила. Но так или иначе, Марта тебя любит. И она хотела, чтобы ты это знала.

От Лидии не ускользнуло, что Джозефина сказала: не «любила», а «любит».

— Как ты думаешь, сейчас, когда Марта от всего этого далеко, есть надежда, что она переменит свое решение?

— Не знаю. — Джозефина считала, что если Марта и передумает, то, исключительно из-за своего романа. — Но я просила ее об этом. В общем-то, честно говоря, если бы я была на ее месте и узнала то, что узнала она, не уверена, что мне захотелось бы жить. — Она вздохнула и пристально посмотрела на Лидию. — Арчи полон решимости ее разыскать. Он, наверное, сейчас выслеживает ее в Кембридже.

— Ты считаешь, она именно туда поехала?

— Скорее всего. В Кембридже Марта встретила Артура и, даже несмотря на Винтнера, была там счастлива. Но если она действительно туда поехала, ей вряд ли удастся находиться там скрытно. Городок небольшой, и Арчи его прекрасно знает.

— История с Мартой испортила ваши с ним отношения?

— По крайней мере они не упростились. Правда, мне с Арчи никогда не было просто.

— Почему? Потому что он тебя любит и знает, что ты не питаешь к нему тех же чувств?

— Тут все сложнее. Этой истории уже лет двадцать.

Лидия подняла брови.

— Тогда ты с ним должна откровенно поговорить — выложить все как на духу. Посмотри, куда ведут все эти тайны.

Джозефина кивнула:

— Поговорю, как только получится.

Из студии в кухню донеслись голоса, подтверждая, что Ронни и Леттис наконец-то встали, и Джозефина, прежде чем нести в комнату поднос, поставила на него еще две чашки.

Леттис плюхнулась на диван рядом с Лидией и крепко ее обняла:

— Слушай. Из-за всех этих перипетий мы забыли тебе сказать, что вчера вечером звонил Джонни. Он хочет предложить тебе продлить на неделю гастроли и завершить их в Хаммерсмите в память о девушке Хедли. Джонни даже хочет посвятить ей все спектакли той недели. Как ты думаешь, Джозефина, ее родным это понравится?

— Я думаю, они будут тронуты. Это замечательная идея.

— Вот и славно. Джонни собирается выяснить, смогут ли в дополнительной неделе участвовать все актеры труппы. Правда, в результате придется отложить на ту же неделю репетиции «Королевы Шотландии».

— Я уверена, никто не станет возражать, — сказала Джозефина, а про себя подумала: чем дольше не будут ставить ее новую пьесу, тем лучше.

— Кстати, нас просто поразило то, что он сказал нам под конец. Совсем не похоже на нашего Джонни. Он дал Флемингу три месяца отпуска с полной оплатой, чтобы тот уладил свои семейные дела. Не знаю, что на него нашло.

Кто-то резко постучал в дверь, и Ронни пошла открывать.

— Арчи, дорогой! — Она впустила инспектора в комнату. — А сегодня ты тоже куда-нибудь едешь? Если у тебя войдут в привычку эти железнодорожные поездки, тебе, наверное, стоит купить сезонный проездной билет.

Джозефина с облегчением заметила, что гнев Арчи испарился — детектив выглядел совершенно спокойным.

— Какие-нибудь новости о Марте? — сразу же спросила Лидия.

— Боюсь, нет. — Он кивком согласился на предложенную чашку чая. — Мне очень жаль, Лидия, и я знаю, что мой профессиональный долг найти ее не идет ни в какое сравнение с вашим желанием узнать, что с ней сейчас происходит. Обещаю, что, как только узнаю хоть что-нибудь, я вам сообщу. Что касается тебя, Джозефина, — Пенроуз бросил на нее странный взгляд, но в уголках его губ притаилась улыбка, — я в конце концов решил тебя не арестовывать. — Арчи сделал глоток чая и продолжал уже более серьезным тоном: — Мы проверили историю болезни Марты в психиатрической лечебнице: то, что она рассказала Джозефине, правда. И я могу добавить еще кое-что. — Он посмотрел на Лидию.

— Продолжай, Арчи, — кивнула актриса. — Обо мне не волнуйся.

— Мне удалось поговорить с женщиной, которая в те времена была начинающей медсестрой, и она прекрасно помнит Марту. Похоже, у той была тяжелейшая депрессия, и медсестра без прикрас описала мне, как жестоко к ней относился медперсонал. После того как родилась Элспет, Марта не раз пыталась покончить с собой, но потом, смирившись, отдалась на волю судьбы.

— Даже представить не могу, как она все это перенесла, — вздохнула Джозефина.

— Но это еще не все. Причина, по которой эта женщина так хорошо запомнила Марту, кроется в том, что случилось через несколько недель после рождения Элспет — когда у Марты отбирали девочку. Забрать ребенка пришел ее муж, и он привел с собой мальчика лет пяти-шести. Марта ни за что не хотела отдавать дочку и в отчаянии прижимала ее к себе, но ее сопротивление, разумеется, было без толку. Когда ее муж — Винтнер — взял девочку на руки, он повернулся к мальчику и велел ему передать матери подарок. Мальчик подошел к Марте и, когда она наклонилась к нему, плюнул ей в лицо. А медсестры стояли рядом и безмолвно за этим наблюдали. Женщина, с которой я разговаривал, сказала, что на следующий же день уволилась из больницы — не в силах переносить такую жестокость.

На Лидии не было лица, и даже Ронни и Леттис, пораженные, не могли проронить ни слова.

— Ты уже говорил с Рейфом Винтнером? — наконец спросила Джозефина. — Похоже, в этой истории каждый участник — жертва. Вселить в ребенка такую ненависть в столь раннем возрасте — конечно же, впоследствии это на нем отразилось.

— Вы и представить себе не можете, во что эта ненависть вылилась с годами. Я поговорил с ним совсем немного — он еще в больнице и после удара головой довольно слаб, — но думаю, таких, как Рейф, просто не встречал: парень не испытывает ни капли раскаяния. И что ничуть меня не удивляет, во всем обвиняет мать.

— Но ему ведь это не сойдет с рук, верно?! — негодующе воскликнула Джозефина.

— О нет, хотя бы уже потому, что, даже пытаясь свалить всю ответственность на Марту, он не мог удержаться и не похвастаться, как ловко ему удалось совершить все свои преступления. Рейф — лучший обвинитель самому себе: он очень хотел, чтобы я по достоинству оценил то, как были обставлены оба убийства. Знаете, для меня это самое жуткое — ведь преступления были тщательно продуманы, так чтобы посильнее оскорбить жертв.

— В поезде были куклы Винтнера? — спросила Джозефина.

— Мы узнаем это, когда сможем допросить его как следует, но я уверен, что куклы — его. Из того, что мы теперь знаем, понятно, что кукла с поломанной рукой и обручальным кольцом — явный намек на неверность Марты. Ирис — намек на Артура. Кстати, и выбор никотина при убийстве Обри тоже не случаен: им ведь пользуются садовники.