Тони Поллард - Записки Клуба Лазаря

— Поверьте, я не собирался предавать Брюнеля. Я думал, что поступаю правильно по отношению к нему. Мне казалось бессмысленным хоронить сердце в его могиле.

Лезвие снова прижалось к моей шее.

— Уверен, вы действовали не без задней мысли.

— Конечно, конечно. Не стану скрывать, у меня был свой интерес, — сдался я. — Но есть и еще кое-что.

— Продолжайте.

— Если мы исключим из уравнения сердце и представим, что его не существует, тогда лишим нашего врага возможности действовать. Конечно, когда мы заставили его думать, что сердце еще не закончено, это несколько затормозило его деятельность. Но если бы сердце исчезло, мы окончательно лишили бы его какого-либо стимула. — Я пытался убедить себя, что придумал разумное объяснение, пусть оно и служило запоздалым оправданием моему решению сохранить сердце. — Подумайте сами: если вы хотите, чтобы гончая побежала, сначала нужно выпустить зайца.

Мои слова совершенно не убедили его.

— Мне уже надоело слушать ваши объяснения.

— Тогда у кого, по-вашему, сейчас сердце?

— У Рассела, разумеется.

— Вы ошибаетесь.

Бритва Оккама сильнее впилась мне в горло.

— Я так не думаю, — прорычал он. — Брюнель незадолго до смерти рассказал мне о вашем приключении на корабле.

— Я сказал ему то, что он хотел услышать. Что еще я мог сообщить умирающему? Рассел на самом деле причастен к этой истории, но не он был организатором. И сердце не у него!

— Тогда у кого же?

— У Перри.

— Перри!

— Опустите бритву, — сказал Уильям, поднимая пистолет. — Или я всажу вам пулю в затылок.

После короткой паузы лезвие упало на пол, и я обернулся. Здоровая рука Уильяма была вытянута, и дуло пистолета прижато к виску молодого человека. Лицо Оккама было полно тревоги. Я встал, подобрал бритву и убрал длинное лезвие в рукоятку.

Пора было ввести в курс дела моего импульсивного друга.

— Перри повинен в смерти Уилки и взрыве на корабле. Его фирма продала торпеду вместе с сердцем, и одному Богу известно, кто эти покупатели. Рассел был лишь его марионеткой, поскольку ему срочно понадобились деньги. — Пока Оккам переваривал услышанное, я повернулся к Уильяму, спрятал бритву в карман и велел ему опустить оружие.

— Но он держал бритву у вашего горла!

Я потер шею.

— Да, вижу, это превращается у него в привычку, однако, думаю, мы можем рассчитывать на него как на друга. — Уильям даже не пошевелился, и я обратился к Оккаму за подтверждением. — Не так ли?

Он кивнул в знак согласия, и Уильям медленно и неохотно опустил пистолет. Я ждал ответа Оккама, но он стоял совершенно неподвижно. Я предложил ему сесть.

— Давайте расставим все точки над i раз и навсегда. Я сохранил сердце не для того, чтобы продать его. Я не веду дел с Расселом, Перри или с кем-нибудь еще. Я совершил ошибку и, как вы знаете, поплатился за нее.

— Мы оба за нее поплатились, — поправил меня Оккам.

— Возможно, и так, но в тот момент, когда Биттерн забрал сердце, я пытался выполнить данное Брюнелю обещание. Пусть это и был запоздалый поступок.

— Это я во всем виноват, — сказал Уильям.

Я положил руку ему на плечо.

— Нет, Уильям. Ты доверял Биттерну, как и Брюнель доверял мне.

Оккам сидел, подперев подбородок руками, и смотрел на меня немигающим взглядом.

— Возможно, вы и правы, но как теперь собираетесь все исправить?

Я ответил, даже не раздумывая:

— Во-первых, мы должны вернуть сердце и закончить работу, которую я начал, пока в дело не вмешался Биттерн. Так вы с нами или против нас?

Оккам ударил ладонью по столу.

— Я только знаю, что не выдержу еще одной ночи в том ужасном месте. Но если вы встанете у меня на пути, то знаете, что может случиться.

— Зачем мне это? Мы оба пострадали, и в моих интересах, так же как и в ваших, постараться все изменить к лучшему. Я ничего не добьюсь, если буду держать сердце при себе или позволю кому-то еще распоряжаться им.

Оккам устало кивнул.

— Теперь, когда мы во всем разобрались, я хотел бы представить вам Уильяма. Хотя, честно говоря, он был о вас не самого лучшего мнения.

— Даже так?

— Вы убили Биттерна, лишив его возможности самому сделать это.

— Этот выродок прострелил мне руку, — сказал Уильям.

— Примите мои извинения, — ответил Оккам, поднимаясь и протягивая руку.

Уильям опустил курок на пистолете и положил оружие на стол, после чего ответил на рукопожатие человека, которого всего пять минут назад с радостью прикончил бы.

— Надеюсь, вы хотя бы заставили его страдать.

— Боюсь, что недостаточно сильно, — с жестокой улыбкой ответил Оккам.

Много грязной воды утекло с тех пор, как мы с Оккамом в последний раз путешествовали по реке в маленькой лодке. Как и прежде, он сидел на веслах, а я вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть пункт нашего назначения. Затем, словно призрак, справа от нас из темноты появился корабль. Остов недостроенного парохода покачивался на воде у пристани, врезавшейся в берег реки. Корабль — канонерская лодка, на которой пока еще не были установлены пушки, — предназначался для зарубежного морского флота и был выстроен на верфи Дж. А. Блита. В этой компании работал Перри, однако я до сих пор не знал, в какой именно должности.

Верфь находилась рядом с сухим доком. Подобно более крупному предприятию в Миллволле она располагалась вдоль берега и состояла из нескольких больших строений. Я хорошо изучил это место, наблюдая за ним с прилегающих улиц, с противоположного берега Темзы и даже с реки. Самую полезную информацию я получил, находясь на борту корабля, который регулярно возил пассажиров из города в Гринвич. Зная, что сообщники Перри будут следить за любопытными, я действовал очень осторожно и даже закрывал лицо, когда проходил мимо ворот. В результате моих наблюдений я сделал несколько набросков и примерных планов местности. С каждым визитом я узнавал новые, полезные для себя сведения. Все это я представил Оккаму вечером, незадолго до того как мы приступили к нашей миссии.

Одно дело пробраться в кабинет Рассела, который охранял один лишь ночной сторож, но совсем другое — попасть на верфь Блита, напоминавшую крепость. Высокий забор тянулся вдоль берега и спускался к самой воде, перекрывая любой доступ к этому месту. Но благодаря моей разведке нам удалось найти лазейку, через которую при удачном стечении обстоятельств можно было проникнуть на территорию верфи, где в одной из мастерских, возможно, находилось сердце.

Неподалеку от сухого дока в заборе было проделано отверстие, напоминавшее маленькую дверь примерно семь или восемь футов высотой. Около нее начинался мол, который под небольшим углом спускался к воде и уходил от берега примерно на двадцать футов.