Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.

Мужской смех не имеет такой физиологической направленности. Скорее всего, в тех далёких временах он был ответом на призыв самки, подражание её сигналу, чтобы не напугать неожиданным появлением. Каков диапазон голосов у предгоминид мы вряд ли узнаем, но в связи с тем, что они были малы ростом и голосовые связки были соответствующими, а значит, их голосовой диапазон был сдвинут в высокую сторону. (Диапазон современных людей колеблется от 100 до 3500 Гц.). В связи с этим можно предположить, что выбор самкой полового партнёра происходил по смеху со стороны самца. Чем ниже по диапазону смех и чем он громче, тем самец массивнее и сильнее. Такой голос, кроме того, служил и торможением половой активности мужских особей меньших ростом. Здесь естественный отбор проявлялся в полной своей красе.

Конечно, при движении через такую толщу времени, которую мы прошагали, обязательно должны были произойти физиологические изменения и они происходили, но изначальную суть многих наработок появившихся в процессе эволюции вычеркнуть невозможно. Особенно те, что сформированы в физиологии и в характере наших прекрасных дам как наиболее консервативной части нашего биологического вида, от которого зависит существование человечества в таких биологических критериях, в которых мы и существуем в настоящее время.

Когда предгоминиды жили индивидуальной жизнью, границы между популяциями были размыты и генетических проблемы в процессах репродуктивности отсутствовали. Но когда в связи с проявлениями отрицательных параметров окружающей среды наши предки были вынуждены объединяться в популяционные группы – ассоциации, то границы между ними стали более чётко выраженными из-за борьбы за пищевые ресурсы. Закрытость данных коллективных образований могло вести к накоплению генетических ошибок в потомстве, поэтому должен был существовать какой-то механизм притока нового генетического материала. Он и существовал. Самки предгоминид, а затем в дальнейшем и гоминид репродуктивного возраста могли перейти из одной популяционной группы в другую, тогда как самцы на своих территориях находились постоянно, что вело к стабильности существования популяций*. Данный процесс переноса генов, скорее всего, существовал ещё у общих предков гоминид и шимпанзе до их видового разделения, просто у наших предков он стал востребован в связи с изменением экологической и соответственно протосоциальной обстановки внутри их популяций.

Групповым объединением в то непростое время были, конечно, в первую очередь, самка с детёнышем. О них мы говорили ранее. Теперь же возникла в популяциях ещё одна структурная единица. Как следствие естественного, группового отбора в новой экологической нише, вполне возможно, появилась детская группа детёнышей, куда переходили малыши после периода лактации. Она оформилась генетически как видовое поведение, способствующее сохранению вида. В группе, выжить ещё плохо ориентирующимся в окружающей среде из-за отсутствия жизненного опыта, незнающих всех опасностей того яростного мира, маленьким предгоминидам, только что научившимся самостоятельно добывать себе пищу было намного проще. Помогал совместный опыт познания окружающей среды.

При опасности обнаружения места их укрытия они не убегали до самого последнего момента, а затем с шумом и крикам разбегались в разные стороны, дезориентируя при этом нападающих которым в такой ситуации трудно выбрать себе жертву. В детских садиках в некоторых игровых моментах у наших детей замечается этот наработанный миллионы лет назад эффект. Данное групповое поведение не «изобретение» предгоминид. Оно повсеместно встречается в природе как эффективный способ существования многих популяций.

Хорошо просматриваются в современном обществе некоторые моменты поведения детей, как в детском саду, так и в детдоме. В последнем очень чётко можно увидеть моменты и возрастные уровни, когда происходит переход от детского возраста, который был обусловлен попечительским инстинктом и социальными наработками в этом направлении, к подростковому, где начинается жизнь в промежуточном уровне между взрослыми и детьми.

В принципе детские и подростковые группы в целом психологически не совместимы в полной мере потому, что у подростков в отличии от детей, появляется система доминирования как элемент познания себя в социальных отношениях их объединяют только социокультурные, исторические и этнические феномены. Основа же, как детской, так и подростковой психологии в их «натуральной стадии» возникла миллионы лет назад и как адаптационный фактор стала обладать определёнными универсальными свойствами. Они нарабатывались в течение этого колоссального периода времени и определились как видовое поведение, при этом, развив психологическую гибкость позволяющую воспринимать социокультурный уровень человечества и следовать его эволюционным наработкам.

Детские дома необходимо оставить детям с их субкультурой с определённым, по объёму, смысловым пространством ценностей, установок, способов деятельности и форм общения. Детская субкультура* как феномен социогенеза всегда формировалась и формируется в плане половозрастной стратификации сообщества ещё на ранних стадиях антропогенеза. Об этом мы, при воспитании наших детей просто забыли.

Подростков же необходимо отделять от детских коллективов и объединять в какие-то другие учебно-воспитательные социльные образования, где они конкретно бы учились и психологически готовились к вступлению во взрослую жизнь. Об этом ещё поговорим позднее, в следующей главе и вернёмся к этой теме ещё не раз.

Мы уже говорили ранее в главе про биоценозы о том, что они очень устойчивы в своих структурах к внешним воздействиям, и чем крупнее биосистема, чем больше в ней различных компонентов, тем она устойчивее. Какие-либо изменения внутри их не приветствуются. То есть жёстко встроенные в жёсткие же рамки природного сообщества виды имеют слабые возможности для изменения потому, что любой «эволюционной промашкой» тут же воспользуются конкуренты. А, что это значит в реальности событий? Это значит то, что нужно давить эту самую эволюцию – «продажную девку климатического безобразия», ещё в зародыше. Не поддаваться её чарам и не допускать никого изменяться. Если же меняешься, то будь добр, в привычном русле существования. Скажем, для растений, ещё лучше и эффективнее используй камень, на котором ты произрастал до сих пор, но не смей использовать какие-либо другие субстраты, не затрагивай других в этой отлаженной системе. Это табу наложенное биосистемой и нарушение карается по всей строгости законов природы. Не возбраняется использовать более эффективно лишь собственные функции. Вот это можно! Это разрешено! «Разделение труда» тут работает в полной мере. Один растёт по голым известнякам, другой лишь по голым гранитам. Такое «нарезание» всё более «мелких профессий» биоценозы не запрещают. Налицо специализация, но и только. Рамки биоценозов при нормальных течениях природных процессов, крепки и несокрушимы.