Николь Апсон - Печаль на двоих

Джозефина внимательно вгляделась в свое отражение в прикрепленном к двери зеркале и решила: что есть, то есть — ничего другого ждать не приходилось. Леттис и Ронни просто превзошли самих себя: платье было повторением модели Люсьена Лелонга, которой Джозефина в свой последний приход к ним в студию невзначай восхитилась, никак не подозревая, что они воссоздадут эту модель специально для нее. Платье сшито из мягкого, прилегающего к бедрам и талии шелка, с глубоким вырезом на спине и волнистыми складками чуть ниже талии. Оно было почти целиком черное, за исключением двух перекрученных лент — изумрудной и алой, — вившихся вдоль спины до самого пола. Наряд этот выглядел поразительно красиво, и в другое время Джозефина, несомненно, пришла бы от него в восторг, но сегодня вечером ей меньше всего хотелось привлекать к себе внимание. Она лишь надеялась, что утром, примеряя платье, сумела притвориться неимоверно счастливой.

Джозефина надела нитку жемчуга, потом, чтобы подчеркнуть глубокий вырез, спустила ее вдоль спины и сразу же, дабы избежать соблазна нырнуть в постель и зарыться в простыни, поспешно вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она постаралась не наступить на некий довольно своеобразный предмет — серебряный крест, вделанный в одну из ступеней в память о несчастной женщине, погибшей после падения с лестницы в старом здании клуба. Ходили слухи, будто ее призрак порой является на лестничную площадку второго этажа. Все это, конечно, было чепухой, но на некоторых подобные россказни производили впечатление, а Селия пользовалась любой приманкой, лишь бы заполучить в клуб новых членов. Джозефина даже однажды пошутила, что Селия сама туда этот крест и вставила, но после вчерашнего трагического происшествия такое замечание уже не казалось забавным. «Интересно, как себя чувствует Люси?» — подумала Джозефина и почему-то вспомнила, какой нервной и неуклюжей она ей показалась. Наверное, с такими, как Люси, рано или поздно случаются неприятности. Но то, что ей описала Селия… такое и вообразить невозможно.

Арчи ждал ее в приемной, и она неловко ему улыбнулась.

— Ты выглядишь изумительно. — Он наклонился, чтобы ее поцеловать. — Какая там еще Гертруда?

Слова Арчи прозвучали тепло, но, заметив в его глазах отражение собственных тревог, она отвела инспектора к двери, подальше от сгрудившихся в приемной женщин.

— Арчи, ради Бога, прости меня за вчерашнее. Я не имела права спрашивать твоего совета о том, как мне вести себя с Мартой и вообще с кем бы то ни было.

— Не ты должна извиняться, а я. Мне не следовало проявлять такую нетерпеливость, но это дело…

Джозефина жестом прервала его.

— Не вини себя за то, в чем виновата только я. Пожалуйста, Арчи.

Он улыбнулся.

— Ну что, пойдем?

Джозефина взяла его под руку, облегченно вздохнув оттого, что Арчи — как и она — явно не испытывал никакого желания возвращаться к разговору о Марте, но не успели они пройти и нескольких шагов, как им навстречу из столовой вылетела Леттис.

— Вот ты где! А я тебя повсюду искала. Арчи, прости, пожалуйста, но мне нужна Джозефина — всего на два слова. Я верну ее тебе через минуту.

— Хорошо, но давайте сначала выпьем по рюмочке, — сказала Джозефина. — Мне это нужно просто позарез.

— Нет-нет, мне сначала необходимо поговорить с тобой, — настаивала Леттис и уже тише добавила: — А потом можешь пить сколько угодно: тебе это скорее всего понадобится.

— О чем ты говоришь?

Но не успела Леттис ответить, как у них за спиной появилась Лидия и с налету обняла их обеих.

— Джозефина, как я рада тебя видеть!

— Лидия, мне нужно срочно поговорить с Джозефиной с глазу на глаз, — нетерпеливо сказала Леттис, изрядно удивив писательницу: та никогда не видела ее такой несдержанной. Должно быть, смерть Марджори и срочная работа наложили на Леттис свой отпечаток.

— Разумеется, — пожала плечами Лидия. — Я просто хотела ей кое-что сказать. Спасибо, Джозефина.

— На здоровье. Только за что?

Лидия рассмеялась:

— Ну не скромничай. За Марту, конечно. Она уже здесь и сказала мне, что ты с ней поговорила и поощрила ее со мной связаться. Джозефина, я так тебе благодарна.

Леттис из-за спины Лидии пробормотала извинения, а Арчи просиял счастливейшей из улыбок. Размышляя о том, не участвует ли она, случаем, в каком-то фарсе на сцене театра «Водевиль», Джозефина услышала свой нервный смех — такой, после которого ей обычно хотелось залепить кому-нибудь пощечину.

— Марта сегодня вечером здесь? — произнесла она не своим голосом. — Господи, она, похоже, зря времени не теряет.

— Нет, я послала ей приглашение несколько недель назад и даже не мечтала, что она согласится, но сегодня утром Марта вдруг позвонила.

— Я через минуту к вам присоединюсь, — обратилась Джозефина к Леттис и Арчи. — Нам с Лидией нужно переброситься парой слов, пока здесь тихо.

— Нет-нет, Леттис нужно поговорить с тобой, и я не хочу вам мешать.

— Ничего страшного, — вдруг сказала Леттис. — Я могу подождать. — И она, точно извиняясь перед Джозефиной, оглянулась на нее через плечо и скрылась вместе с Арчи в толпе.

Лидия взяла писательницу за руку и подвела к окну.

— Давай сядем здесь на минуту, — сказала актриса. — Я должна не только поблагодарить тебя, но и перед тобой извиниться.

Ее слова последовали столь скоро после необоснованного раскаяния Арчи, что Джозефина подумала: не состоят ли они в каком-то заговоре, цель которого еще больше испортить ей и так уже испорченное настроение?

— С тех пор как мы расстались с Мартой, я не была тебе таким уж хорошим другом, правда? — неуверенно произнесла Лидия.

— Тебе было нелегко: я это понимаю. Ты ее любила, вы расстались, и горечь тут неизбежна.

— Не только это. — Лидия отвела взгляд, и Джозефина догадалась, что ее подруга обдумывает: может ли она быть до конца откровенной. — Я винила тебя за то, что Марта, выйдя из тюрьмы, не вернулась ко мне. Мне стыдно признаться, но я думала, что между вами что-то происходит… по крайней мере с ее стороны… и это нас разлучает.

— Почему же ты ничего мне не сказала? — спросила Джозефина, а про себя добавила: «тогда, когда я честно могла это отрицать», — но вслух произнесла другое: — Мы могли бы давным-давно об этом поговорить.

— Я знаю, но мне было больно. Я злилась и не понимала, почему Марта молчит. И меньше всего я хотела, чтобы ты заметила, как я беззащитна. — Лидия смущенно улыбнулась. Более того… и это уж совсем ребячество — я боялась узнать, что она, пренебрегая мною, видится с тобой. Ревность не такое уж благородное чувство. И не очень-то привлекательное.

— Да, и, как правило, она подкрадывается к тебе, когда ты меньше всего ее ждешь. Не думаю, что, будь я в твоем положении, вела бы себя великодушнее. И прошу прощения, если причинила тебе боль, — я вовсе этого не хотела.