Кэролайн Роу - Снадобье для вдовы

— Я похоронила ее, Клара, думая, что это ты. Бедное дитя. — Она крепко обняла дочь. — Где же ты была? Что ты делала все это время?

— Ну, — начала Клара, — не знаю, стоит ли рассказывать все подробности, — некоторое время я жила в монастыре, помогая сестрам присматривать за маленькими детьми. Мама, они были ко мне очень добры. А потом я работала.

— Работала? Что ты имеешь в виду? — спросила ее мать.

— Посудомойкой, мама. Не поверишь, какая кошмарная из меня получилась посудомойка. А потом я… сбежала, потому что повариха сказала мне, что мне оставаться там опасно. Она считала, что хозяйка собирается отослать меня куда-то далеко.

— А вот об этом я знаю, — внезапно догадалась ее мать.

— И повариха остригла мои волосы, я надела старую мальчишечью тунику и сбежала, надеясь найти нашего родственника в Жироне. Вместо этого я встретила лорда Улибе, брата Томазы. Он отправил меня к королеве.

— Благодарение Господу, — прошептала Серена.

— А уже ее величество отправила меня к тебе. Мама, а кто твой кузен в Жироне?

— Это был человек, который убил твоего отца и пытался устроить так, чтобы тебя продали в рабство, — с горечью ответила та. — Он ненавидел меня и хотел получить нашу землю и деньги.

— Значит, хорошо, что я не добралась до города. Но все-таки, ты могла бы меня предупредить, что он за человек, — с упреком добавила она.

— Дорогая моя, я и не думала, что снова увижу его. Последний раз мы виделись, когда ему было тринадцать. Мне в ту пору было семнадцать, и мне он казался омерзительным. Некоторое время назад до меня дошли слухи, что он умер от чумы. Но он был не кровный родственник. Он был сыном сводного брата моего дедушки.

— Почему он тебя ненавидел?

— Потому что я сказала ему, что лучше уйду в монастырь, чем стану его женой.

— А где он сейчас?

— Умер. Я видела, как он умирал. Я сама пыталась убить его, — прошептала она. — Здесь, в винограднике. Что ты теперь будешь думать о своей матери? И я была уверена, что мне это удалось, но лорд Улибе клянется, что это не так. Он настаивает, что сам нанес смертельный удар в честной схватке, когда тот напал на меня.

— Ты сильная и храбрая, мама. Я всегда это знала.

— Тебе известно, что его светлость и твой отец вместе служили его величеству?.. Но мне надо отдохнуть. У нас будет еще время поговорить обо всем, моя девочка. Сходи во двор, пообщайся со своими гостями. У меня кружится голова от радости.

— Сейчас пойду. Мама, только скажи, ты хорошо себя чувствуешь?

— Здесь с нами еще один человек, — заметила Томаза. — Она живая?

— Более чем, — ответил Улибе. — Она и ее отец спасли мне жизнь. Госпожа Ракель, — громко позвал он. — Умоляю простить мою бесцеремонность, но можно ли вас попросить оставить ваше удобное кресло и подойти к нам? Я хотел бы познакомить вас с моей сестрой.

— Милорд, нет никакой нужды повышать голос. Я отлично вас слышу, — сказала подошедшая Ракель и присела в реверансе. — Большая честь для меня, донья Томаза. И позвольте мне напомнить вам, милорд, что вы здесь для того, чтобы отдыхать и дышать свежим воздухом. А не кричать или гулять по двору.

Томаза рассмеялась.

— Я благоговею перед вашей храбростью, госпожа Ракель. Едва ли найдется и несколько человек, которые отважатся разговаривать с моим братом так твердо.

— Она внушает мне ужас, — ухмыльнулся Улибе. — Но она и очень искусна в своем деле. — Шорох материи за его спиной заставил его обернуться, и он дернулся от внезапной боли в раненом плече. Улибе судорожно перехватил дыхание, а Ракель наклонилась к нему и отерла пот с его лба кусочком мягкой ткани.

— Милорд, — сказала Ракель, — здесь вы в безопасности. Не нужно постоянно оглядываться по сторонам. Вам это может повредить.

— Я уже за это наказан, — отозвался он. — Донья Клара, мне показалось, что я узнал ваши шаги, но мой доктор запрещает мне вставать, чтобы я мог поприветствовать вас должным образом.

— Госпожа Ракель, — сказала Клара. — Моя мать бесконечно вам благодарна за все, что вы для нас сделали. И ваше присутствие здесь служит ей большим утешением. Она сказала, что без вашей помощи ее никогда не нашли бы те, кто хотел воссоединить нашу семью.

— Я сделала совсем немного, — ответила Ракель. — Но сделала это с большой радостью. Донья Клара, вы не возражаете, если мы поставим здесь для вас стул? Чтобы лорд Улибе мог разговаривать с вами, не крутясь во все стороны и не повышая голоса. — Не обращая внимания на вспыхнувшие щеки девушки, она подала знак Дальмо, чтобы тот принес стул.

— Мама говорит, что у нее кружится голова, — сказала Клара. — Она больна?

— Нет, — ответила Ракель, испытующе взглянув на Клару.

— Но она испытала только что и большое горе, и большую радость. Уверена, она подробно расскажет тебе обо всем, но сейчас она просто устала. Я схожу к ней сейчас.

— Тогда я возьму ваше удобное кресло, госпожа Ракель, — заявила Томаза, — потому что я тоже измотана дорогой.

Однако Томаза производила впечатление скорее неугомонной, чем измотанной. После нескольких мгновений тишины, установившейся во дворе, когда самым громким, что можно было услышать, был птичий щебет, она энергично вскочила с места.

— У меня нет с собой работы, — выпалила она. — Я не могу сидеть тут в праздности и слушать вашу беседу. У меня слишком много дел. Поднимусь наверх и посмотрю, что с моими вещами. — И она ушла, не дожидаясь ответа.

Интерес к своей работе Томаза потеряла где-то между двором и своей комнатой. Она приоткрыла дверь, заглянула внутрь, увидела, что все вещи аккуратно разложены, и снова закрыла ее.

— Где мне найти сеньору? — спросила она Жанну, проходившую мимо по коридору с охапкой чистого белья.

— Вверх по той лестнице, — ответила Жанна, умудрившись изобразить реверанс и удерживать свою ношу одновременно. — Вас…

— Не беспокойся, — перебила ее Томаза и взбежала по узкой лестнице вверх.

— Прошу вас простить мое вторжение, — сказала Томаза. — Особенно, когда вы нуждаетесь в отдыхе. Но я поняла, что пока не уйду со двора, мой бедный братец не осмелится произнести ни слова. Получилось, что я превратилась в преграду толщиной в каменную стену.

— Преграду, донья Томаза?

— Да, преграду, — ответила молодая женщина, придвинув низкий стул к кушетке, на которой полулежала Серена. — У Улибе отваги хватит на десяток львов, а Клара, я знаю это, умная и обворожительная девушка. Но, сеньора, они сидят немые, как две статуи. А брат мой писал мне о ней такими словами, что я не могу отделаться от ощущения, что он влюблен.

— Но Клара — всего лишь…

— Кларе шестнадцать лет, — сказала Томаза.

— Это правда, — согласилась Серена. — Просто я не привыкла думать о ней, как о почти взрослой женщине. Для меня это потрясение. — Она бросила на Томазу проницательный взгляд. — А вы, миледи, собираетесь сделать из них пару?