Филипп Ванденберг - Беглая монахиня

— Все мы очень переживаем смерть Рудольфо, и никто не знает, что с нами будет дальше. То, что тебя потрясли обстоятельства его гибели, я прекрасно понимаю. Как и то, что тебе трудно примириться с действительностью. Никто не осудит тебя, если твои чувства сыграют с тобой злую шутку и тебе будут мерещиться вещи, которых на самом деле не существует. Но что касается Ксеранты, то поверь, она умерла, обгорев до неузнаваемости. Мы все ее опознали по диадеме. А теперь иди и ложись спать.

Вместо ответа Магдалена ухватила зазывалу за рукав и потащила к домику Рудольфо. Уже издали она заметила, что дверь открыта, и, подойдя ближе, убедилась, что дверь взломана, а в вагончике горит свет.

Форхенборн сделал Магдалене знак подождать, решив сначала все проверить. Медленно и осторожно ступая, чтобы не производить шума, он приблизился к деревянной лестнице, беззвучно преодолел пять ступенек и исчез внутри.

Открыв от волнения рот, Магдалена прислушивалась, не раздастся ли какой-нибудь шорох. Тишина. Наконец в дверях показался зазывала, держащий в руке красную перчатку.

— Никого? — робко спросила Магдалена.

Форхенборн молча покачал головой.

Магдалена легко догадалась, что значила пурпурная перчатка.

Магдалена не стала посвящать зазывалу и остальных членов труппы в свой план. Поэтому все пришли в немалое удивление, когда Либфрауэнплац, что перед собором, уже с утра стала заполняться публикой, а проповедники начали выкрикивать свои злобные тирады.

Одному Богу известно, как Кирхнеру удалось так быстро распространить среди народа весть о предстоящей сенсации. Но, как известно, ничто не разносится так стремительно, как слухи. Большинство горожан просто отказывалось верить тому, о чем шептались в городе: якобы жена погибшего канатоходца сама собирается взобраться на канат и подняться на восточную соборную башню. Скандал почище всех любовных похождений его курфюрстшеской милости! В конце концов, еще ни одна женщина не осмеливалась прилюдно балансировать на канате, ведь при каждом шаге ей будут похотливо заглядывать под юбки и греховно смаковать открывающееся зрелище!

Незадолго до того, как начали звонить к благодарственной молитве, Магдалена приказала возничим натянуть новый канат к башне, такой же, как вчера. Кучера с большим недовольством взялись за выполнение приказа, не видя в этом ни малейшего смысла после смерти хозяина и не представляя, что задумала Магдалена.

А в это время Магдалена держала в руках книгу в кожаном коричневом переплете с колбой внутри. Она знала, какое действие производит эликсир, однако понятия не имела, как именно это происходит и какие побочные явления могла вызвать смесь. Рудольфо иногда вел себя крайне странно.

Наконец она собралась с духом, открыла пузырек и накапала себе на язык пять последних капель, как это делал в ее присутствии Рудольфо. Колба была пуста, напиток закончился. Магдалена легла на кровать и в ожидании чудесных превращений вперилась в потолок.

Сначала ничего не происходило, лишь сердце Магдалены было готово выпрыгнуть из груди. Она боялась, что никакого действия эликсира вообще не наступит и что Рудольфо обвел ее вокруг пальца со своим оккультизмом. Она уже не раз сомневалась в его таинственных познаниях и задавалась вопросом, почему именно он, Рудольф Реттенбек, сын сапожника и бамбергской повитухи, удостоился быть посвященным в таинства жизни.

И все-таки было нечто, что заставило ее броситься в объятия канатоходцу, обладающему магическими способностями.

Пока ее мысли крутились вокруг этих вопросов, она не заметила, как обрела невесомость и переместилась в другой мир, как тяжесть, испытываемая любым человеком всю его жизнь, постепенно улетучилась. Она чувствовала неукротимые силы, которыми могла управлять движением мысли, силы, неведомые прежде. Эта неожиданная перемена и связанное с ней ощущение счастья, пронизавшее все ее тело, придали Магдалене невиданную мощь и уверенность в собственных безграничных возможностях, стоит только захотеть.

Поэтому она нисколько не испугалась, услышав возле фургона исступленные вопли Форхенборна, когда тот в ярости распахнул дверь и, брызгая слюной, набросился на нее:

— Совсем свихнулась? Возничие натянули новый канат к башне и утверждают, что ты будешь балансировать, как Великий Рудольфо!

— Именно так, — невозмутимо отозвалась Магдалена, словно это было самое обычное дело.

Зазывала закрыл руками лицо.

— Боже, она потеряла рассудок!

— Может быть, ты прав, — усмехнулась Магдалена, — а сейчас исчезни, я должна переодеться к выступлению. — И она захлопнула дверь перед его носом.

Пока Магдалена снимала платье и облачалась в один из белых костюмов, которых у Великого Рудольфо было полдюжины, на Либфрауэнплац, перед восточными хорами собора, собралось даже больше народа, чем накануне. Благодаря этому проповедники отпущения грехов нашли своих слушателей и пополнили курфюрстшескую казну.

Откуда-то вдруг донеслись выкрики:

— Мы хотим жену канатоходца на канате!

Не разрешая себе усомниться в правильности своего намерения, Магдалена вышла из вагончика и зажмурилась на солнце. Кошмарная смерть Рудольфо, протесты зазывалы и ее собственные опасения — все в этот момент отошло на второй план. Ей совсем не было страшно. Неожиданно дорогу ей перегородила всхлипывающая королева карликов. Она вцепилась в ее цирковой костюм, словно брехливая собачонка в своего противника, и стала заклинать Магдалену ради Пресвятой Богородицы не подниматься на канат, но та лишь с улыбкой оттолкнула от себя карлицу и уверенно, с высоко поднятой головой отправилась к городскому колодцу, к которому был прикреплен трос.

Издалека Магдалену с ее короткими волосами и белыми панталонами можно было принять за курфюрстшеского оруженосца или молоденького пажа, но вблизи прелестное лицо и женственная фигура не оставляли сомнений в ее принадлежности к женскому полу.

С искусственной улыбкой и застывшим взором Магдалена протиснулась к колодцу, не обращая внимания на подбадривающие выкрики и двусмысленные шуточки. Дойдя до цели, она забралась на мраморный парапет, выпрямилась и с поднятыми руками приняла аплодисменты публики.

С подсмотренной у Рудольфо благосклонностью она отвесила поклоны во все стороны. При этом взгляд ее задержался на маленькой приземистой фигуре — может, лишь потому, что его обрамленная венчиком волос лысина блестела на солнце. Своим внешним видом и прежде всего поношенной одеждой он никак не соответствовал семи богато одетым мужчинам, образовавшим вокруг него кольцо и словно охранявшим от ротозеев.