Жан-Мишель Тибо - Последнее пророчество

Брату Санче это понравилось: значит, мужчины обедают отдельно. На лице его отразилось удовлетворение. Он с улыбкой на устах вошел в длинное помещение, пропахшее табаком, жареной свининой и кукурузной похлебкой. Мужчины встали. Крестьян легко было отличить от легионеров. Первые сгрудились у одного конца стола и были одеты в застиранные футболки и рубашки, вторые, все как один, были в полевой форме. Этот центр был сугубо военным. В городах структура центров была иной. Там трудились финансисты и экономисты. Имелись также исследовательские базы, где работали ученые, и филиалы при университетах, целью которых была вербовка учащихся. «Легион» не стал «открывать Америку», а внедрил в жизнь схему, разработанную и опробованную «Opus Dei».

Христос был всюду. В центре грубого стола возвышалось гипсовое изваяние Божьего Сына, который, раскинув руки, ладони и глаза свои обратил к небу.

Легионерам стало не по себе, когда они увидели улыбку брата Санче. Зубы у него были короткими и заостренными – почти треугольными. Это был рот ящерицы, созданный природой, чтобы рвать и пожирать.

– Сеньор, садитесь, – обратился к вошедшему самый старший из собравшихся, выдвигая для него стул. – Вы, наверное, проголодались.

– Потом, – ответил Санче. – Ты – Рамон Мачадо?

– Да. Я главный тренер пятой панамской секции.

– Давай выйдем.

Выбора у Рамона не было. Он последовал за посланцем Тени. Санче подошел к чану, из которого как раз ели свиньи. «Ферма» была расположена на прогалине; во все стороны тянулись джунгли. На высоких каучуконосных деревьях обитали крикливые птицы. Санче счел, что здесь они находятся вне зоны досягаемости нескромных ушей и микрофонов направленного действия, если бы кому-нибудь вздумалось таковыми воспользоваться. Его предосторожность граничила с паранойей. Больше всего на свете он опасался шпионов, а также тех, кто обитал за пределами этого мира. От последних он защищался с помощью икон и освященных медальонов.

– Я должен выполнить задание, которое имеет первостепенную важность для «Легиона», – сказал он. – Мне нужна команда, какой я смогу доверять – трое легионеров, испытанных в боях, которым доводилось исполнять деликатные поручения.

– У нас есть способные парни в любом регионе страны. Некоторые из них воюют против повстанцев, предлагая свои услуги правительственной армии, другие сражаются с незаконно проникшими на нашу территорию американскими коммандос.

– Быть «способным» в этом случае недостаточно. Два человека должны исчезнуть.

– Исчезнуть?

– Я имею в виду физическое устранение. На благо «Легиона» и ради любви к Христу.

– У меня есть пять человек, которые все сделают. Я сам пойду с ними.

– Тебе приходилось убивать?

– Семерых… Я убил семерых. Трех коммунистов. Двух монахинь, священника, который снисходительно относился к абортам, и китайского лавочника. Он не захотел платить дань «Легиону».

– Значит, ты справишься. Можешь самостоятельно выбрать себе двух помощников. Мы вместе разработаем план. После обеда. Двое приговоренных находятся в настоящий момент в отеле «Мелия», в Колоне.

Отель «Мелия» был подобен бесценной жемчужине, упавшей на берег озера Гатун. Свои пять звезд он получил вполне заслуженно. В этот день, при ярком свете солнца, он казался особенно красивым. Лучшего места для временного проживания нельзя было и представить: джунгли, окружившие его парк с тщательно подстриженными лужайками, здесь были усмирены ради удовольствия туристов, приплывавших сюда с Карибов по каналу. Отель фигурировал в списках американских, английских и японских туроператоров, которые бывали в нем не более дня, не успевая насладиться роскошью его номеров и отведать шикарные обеды, подаваемые в помещениях, оформленных в неоколониальном стиле.

Пара канадских туристов как раз снимала бассейн на видеокамеру, когда Инесс нырнула. Вода помутнела, мозаичный морской рисунок на дне расплылся – визуальный эффект, порожденный волнами, разбегавшимися за быстро плывущей молодой женщиной. Клиенты, отдыхавшие в шезлонгах, с восхищением смотрели на ее стройное тело, рассекающее воду. Инесс плыла мощным кролем, держа голову под водой.

Михаэль с задумчивым видом следил за ней. Кто же она на самом деле? Он был сбит с толку. Он наблюдал за ней, когда они возвращались в Панаму, на что у них ушло два дня. Не человек, а природная стихия… Он видел, что ей приходится тяжело, но не слышал ни одной жалобы. Когда она отдавала приказы, никто и не думал противоречить. Иезуиты в Панама-Сити выполнили все ее требования, когда она узнала, что план их возвращения во Францию изменился. В Париже отец Иероним со своими советниками решили, что отправлять их домой через Коста-Рику будет небезопасно. Согласно новому плану они должны были сесть на «Kios» – греческий контейнеровоз, который пройдет по каналу транзитом, направляясь в Гамбург. Это судно прибудет в Колон через неделю. Сейчас оно находилось в Китае под погрузкой – брало на борт текстиль и игрушки. Инесс отказалась дожидаться отъезда в монастыре и добилась того, чтобы их поселили в этом великолепном, хорошо охраняемом отеле, где никто не стал бы их искать.

Она кое-что задумала…

Инесс несколько раз переплыла бассейн с искусственными островками, на которых среди множества тигровых и красных орхидей резвились попугаи.

Она подплыла к нему, не снижая скорости. Ухватилась за бортик, подтянулась на руках, одним усилием сильного тела выбралась на сушу и быстро выпрямилась. Мишель поднял на нее взгляд, но в глаза смотреть не стал. Белый сплошной купальник обрисовывал ее формы, чуть просвечивая на ореолах груди и в области лобка. Она без конца возвращалась мыслями к его грехам и не простила ему связей с индианками. В деревне она успела увидеть нескольких светлокожих ребятишек, черты которых были несколько мягче, чем у соплеменников. Михаэль оставил здесь свое генетическое наследие, даже подарив двоим своим потомкам голубой цвет глаз.

Было невыносимо терпеть такое обращение вот уже пятый день. Ему казалось, что она ущемляет его естественное право на свободу мыслей и действий. Большую часть времени он молчал, пытаясь вернуть себе утраченное достоинство. Но резкие слова, срывающиеся время от времени с губ Инесс, требовали ответа.

Он почувствовал, как к лицу приливает кровь. Он думал о ней не как о сестре по вере, монахине ордена Сестер-служительниц Святого Духа, но как о женщинах, чьи фотографии украшают мужские журналы. Она наклонилась, отжимая свои густые темные волосы. Каждое ее движение было приглашением к любви. Он даже спросил себя, не делает ли она это нарочно.

– Мне не хочется отсюда уезжать, – сказала Инесс, вытягиваясь на шезлонге рядом с ним.