Сюзанна ГРЕГОРИ - Нечестивый союз

Упорство и находчивость, проявленные монахом, удивили даже Бартоломью.

Де Белем понял, что отвязаться от Майкла невозможно, и испустил тяжкий вздох.

– Да, у меня есть черная ткань, пригодная для вас, – сообщил он. – Я приготовил целую партию для аббатства в Или. Конечно, решив справить новое одеяние, вы пускаетесь в ненужные расходы. Но если таково ваше желание, я не буду спорить.

Де Белем направился в глубь дома, знаком пригласив посетителей следовать за собой.

– Этот человек ведет нечестную игру! – прошипел Стэнмор на ухо Бартоломью. – Он имеет право лишь окрашивать ткани, а не торговать ими! У него хватает наглости в моем присутствии попирать законы и правила, установленные городскими властями!

Доктор, которого торговые дела ничуть не интересовали, с досадой отстранился от зятя. Позаботившись о том, чтобы дверь не захлопнулась, и Кинрик сумел проскользнуть в дом, Мэттью поспешил за Майклом. Стэнмор, по-прежнему возмущенно ворча, замыкал шествие.

– Будь в городе другие красильщики, этому пройдохе жилось бы не так привольно, – бормотал он. – А теперь он захватил монополию и поступает, как ему заблагорассудится. Неудивительно, что в последнее время торговля тканями пришла в упадок. Де Белем буквально подрезает нас на корню.

Бартоломью метнул на зятя сердитый взгляд, приказывая замолчать. Стэнмор повиновался. Взор его метал молнии, но с губ более не слетело ни слова. Вслед за де Белемом они миновали длинный коридор и через заднюю дверь вышли во внутренний двор. Во дворе возвышались два деревянных строения. Судя по разноцветным пятнам на земле вокруг одного из них и по резкому запаху, там находилась красильня. Второй сарай предназначался для сушки и хранения тканей. Де Белем снял с пояса связку ключей и отпер дверь. На стене висел факел, и де Белем зажег его, намереваясь выбрать нужную ткань. В помещении стоял такой густой запах красителей, что дышать в нем было почти невозможно.

Бартоломью остался во дворе. Он прохаживался туда-сюда, не сводя глаз с погруженного в темноту дома. Лишь в одном окне мерцал слабый огонек. Приглядевшись, доктор различил, что в комнате движется какая-то фигура. Любопытно, кто это, пронеслось у него в голове. Со дня смерти дочери де Белем жил в полном одиночестве. Возможно, он пригласил к себе какую-нибудь девицу легкого поведения? Мысль эта заставила сердце Бартоломью болезненно сжаться. Если подозрения справедливы, над женщиной, разделившей кров с де Белемом, нависла смертельная угроза.

Доктор отошел от склада довольно далеко, но раздраженный голос Стэнмора заставил его вернуться. Прислушавшись, Бартоломью понял, что речь идет всего лишь о качестве ткани и о цене на нее. Требовательные покупатели, явившиеся в столь неурочное время, явно надоели де Белему, и Бартоломью подозревал, что терпение красильщика на исходе. Не дай бог, выведенный из себя красильщик вернется в дом слишком рано и застанет там Кинрика, с опаской подумал доктор. Такой поворот событий необходимо предотвратить.

Бартоломью принял мгновенное решение, бегом пересек двор и принялся карабкаться по деревянным ящикам, составленным у стены дома. Задняя стена дома пребывала отнюдь не в таком превосходном состоянии, как фасад. Плохо подогнанные бревна выступали из-под штукатурки. По ним доктор забрался довольно высоко. Несмотря на то что ноги его отчаянно скользили, он сумел дотянуться до освещенного окна. Бартоломью вцепился руками в подоконник, сделал усилие, подтянулся и заглянул в комнату. Взгляд его встретился со взглядом Джанетты из Линкольна, которая подошла к окну, обеспокоенная шумом.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, словно не веря глазам. Затем Джанетта отступила назад и издала невероятно громкий и пронзительный вопль. Некто, сидевший в глубине комнаты спиной к окну, вскочил на ноги и повернулся. Бартоломью едва не свалился от изумления, узнав Эдварда Бакли. Со двора донесся какой-то лязг. Доктор обернулся и увидел де Белема, торопливо закрывавшего на засов дверь склада.

Стэнмор и Майкл отчаянно колотили в дверь изнутри, но все их усилия были напрасны.

Де Белем бросился к Бартоломью, стоявшему на подоконнике. Доктор вполголоса выругался, проклиная досадную неосторожность Майкла и Стэнмора. Эти два олуха позволили запереть себя в сарае! Джанетта пыталась разжать пальцы доктора, цеплявшиеся за оконную раму, а де Белем тянул его за ноги.

– Майкл! – возопил Бартоломью, отбиваясь и ежесекундно рискуя свалиться со стены.

Джанетта схватила со стола тяжелый кувшин и метнула его в голову врача. К счастью, бросок ее был по-женски неловким – Бартоломью пригнул голову и избежал удара. Пытаясь почувствительнее лягнуть де Белема, он увидал, что Бакли схватил какой-то сверток, лежавший на кровати. По долетевшему до него слабому хныканью Бартоломью догадался, что это ребенок шерифа. Джанетта, яростно сверкая глазами, выискивала, что бы еще швырнуть в противника. Не найдя подходящего предмета, она повернулась и вознамерилась бежать вслед за Бакли. Тот уже протянул руку к замку, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник запыхавшийся Кинрик.

– Кинрик! Ребенок у Бакли! – закричал Бартоломью.

Де Белем вцепился в ногу противника с новой силой, и Бартоломью понял, что ему не удержаться на окне. Затекшие пальцы разжались сами собой. Перед тем как окончательно утратить равновесие и полететь вниз, доктор успел увидеть, что между Кинриком и Джанеттой завязалась потасовка.

Бартоломью рухнул прямо на де Белема, и несколько мгновений оба они лежали на земле, не в состоянии подняться. Однако пронзительный крик Джанетты заставил обоих прийти в себя.

– Он забрал ребенка!

Услыхав это, де Белем позабыл о Бартоломью, проворно вскочил и бросился к дверям дома. Доктор нагнал его и, схватив пониже коленей, вновь повалил на землю. Де Белем извернулся, увлек за собой Бартоломью и нанес ему сокрушительный удар в челюсть своим увесистым кулаком. В глазах у доктора потемнело, он выпустил врага, и тот ринулся в дом. Бартоломью слышал голоса Стэнмора и Майкла – друзья по-прежнему ломились в запертую дверь склада. Доктор хотел их выпустить, но голова его отчаянно кружилась, и дрожащие ноги отказывались идти.

До слуха Бартоломью долетел цокот копыт. Доктор поднял голову и увидал выводимых из конюшни лошадей. Ему с трудом удалось сесть. Он смотрел, как де Белем отпер ворота, вскочил в седло и выехал со двора. Джанетта последовала его примеру. Цокот копыт, гулко разнесшийся по пустынной улице, смолк вдали. Кто-то тяжело опустился на землю рядом с Бартоломью. То был Эдвард Бакли, неловко прижимавший к себе ребенка.

– Слава богу! – едва слышно выдохнул Бакли.