Николай Свечин - Московский апокалипсис

Пётр молча смотрел на француза.

– Что-то ещё? Ах, да!

Полестель протянул каторжнику драгунскую саблю в простых деревянных ножнах.

– Вот. Подарок от меня. Сейчас в Москве без оружия не безопасно. Как видите, княгиня, всё честно!

– Храни тебя Бог, Пётр, – перекрестила беглеца княгиня.

– Я вернусь, – коротко ответил он ей.

Возница ударил бичом, и экипаж быстро скрылся из виду. Ахлестышев осмотрелся. Закопчённые руины, собачий лай вдалеке. Валяется труп растерзанной лошади. И безлюдно, как в кошмарном сне…

– Выходите, князь, и начнём! – крикнул Пётр. Тут же из развалин вышел Шехонский с двумя пистолетами в руках и саблей у бедра. Повернулся назад и сказал недовольно:

– Гаврила! Иди сюда, скотина!

Нехотя выполз лакей и тоже с двумя пистолетами.

– Это ваш секундант? – съязвил Пётр.

– Нет, это ваш могильщик, – огрызнулся Шехонский.

– Не к добру курица петухом запела! Вы так убеждены в своей победе? Вот сейчас и выясним. Вставайте в терцию.

– Ты дурак, Ахлестышев. И всегда был дураком. Так и помрёшь, не поумнев… Зачем же мне с тобой драться?

– Вот как? Для чего же ты здесь?

– А чтобы закопать тебя. Ты всерьёз полагал, что я стану рубиться с тобой на саблях? На то пистолеты есть.

– Тогда дай и мне один.

– Ха-ха-ха! – искренне рассмеялся князь. – Больной, совсем больной! Гаврила, ты видел когда-нибудь такого безумца?

Лакей неуверенно хихикнул и отступил на шаг.

– То есть, наша дуэль превратилась в убийство… У меня лишь сабля, а у тебя четыре пистолета. А если я успею до тебя добежать?

– Сомневаюсь, – облизнул губы Шехонский. – Четыре заряда! Который-то да попадёт.

– Да, – сказал Ахлестышев, – на тебя похоже. Скажи мне, дрянь, ты хоть что-нибудь в своей жизни делал по совести?

– Зачем это? – удивился князь. – По совести пусть дураки живут. На вроде тебя. Это не выгодно и, значит, глупо.

Шехонский был полностью уверен в своём преимуществе. Каторжник стоял перед ним с жалкой сабелькой в руке, промахнуться с такого расстояния нельзя. Понимая это, князь не прочь был перед убийством Петра немного поболтать. Тот же хотел узнать, до каких степеней низости дошёл его противник.

– Чёрная душа, а ты Бога совсем не боишься?

– Бог, совесть – это всё отвлечённые понятия. Придуманные. Деньги, удовольствия – вот о чём нужно говорить. Когда садишься за зелёное сукно… Ах, как славно я ощущал себя, сделавшись хозяином барыковских капиталов!

– Вот ты сейчас хладнокровно меня застрелишь – а потом как? Спокойно спать? Мимо храма без дрожи проходить? Божьей кары совсем не опасаешься?

– Гаврила, мне это надоело, – сказал Шехонский. – Давай.

– А чево я-то, ваше сиятельство? – боязливо пробормотал лакей. – У вас вон тоже пистолеты имеются…

– Что? Ах ты, смерд! Стреляй, кому говорю!

Ахлестышев вынул саблю и пошёл на противников. До них было всего пять шагов.

– А-а! Святыя угодники, простите меня! – закричал Гаврила и, зажмурив глаза, спустил сразу оба курка. Раздались весёлые щелчки, потом шипение; с полки одного из пистолетов поднялся слабый дымок.

– А? Что? Ещё раз, быстрее!!

Но лакей бросил оружие на землю и бегом кинулся в развалины.

– Ну, вот мы и одни, – довольно констатировал Ахлестышев. – Сейчас ты мне…

Шехонский нацелился ему прямо в грудь и по очереди нажал курки. На этот раз не было даже дыма – пистолеты молчали.

– …за всё ответишь. И за продажный суд, и за муки Ольги Владимировны, и даже за измену Отечеству. Вынимай саблю!

Князь лихорадочно взвёл собачки и снова попытался выстрелить.

– Уймись же, дурень. Тебе подложили сырой порох.

– Но почему? – по-бабьи взвизгнул Шехонский. – Морис, свинья! Зачем он это сделал?

– Ему так приказал Полестель.

– Не понимаю!

– Глуп и себялюбив, потому и не понимаешь. Решил, что солнце вращается только вокруг тебя?

– О чём вы, не понимаю!!

– Уже на “вы” перешёл с испугу… Нет у тебя ни друзей, ни любимой женщины, даже сообщника надёжного нет. Граф продал тебя с потрохами, а Гаврила убежал. Ну, стань уж мужчиной! Нас тут только двое. У меня сабля, и у тебя сабля. Шансы есть. Дерись!

– Это невозможно, это кошмарный сон! Я не верю! – Шехонский в исступлении ломал холёные пальцы. – Почему он со мной так? Я же делал всё, что он хотел!

– Доставай клинок, не заставляй меня резать безоружного. Ну! Вытри сопли, и начнём рубиться.

– Нет, я не стану! – князь одним быстрым движением выдернул саблю из ножен и забросил её далеко в развалины. – Я совсем не умею фехтовать! Это будет убийство, а не дуэль! Так не честно!

– Вот скотина… А когда четыре пистолета целят в безоружного, это, по-твоему, честно?!

И Пётр ударил Шехонского саблей плашмя по лицу, словно отвесил пощёчину.

– Ну? Князь! Ты князь или тряпка? Подними саблю и сразимся наконец. Нет? Получи ещё!

Второй удар пришёлся по другой щеке. Но Шехонский стоял, опустив руки по швам, и глядел в землю с видом человека, готового сколько угодно терпеть побои. Драться он явно не собирался.

– Тьфу! – плюнул в сердцах каторжник. – Ну как мне тебя заставить? Трус! Ничтожество!

Но князь только зажмурил глаза с видом полной покорности. Что же делать? Такого исхода Ахлестышев никак не предполагал. Он легко и даже с удовольствием зарубил бы подонка, но не так же! Ударить саблей безоружного у Петра не получалось… Ситуация становилась абсурдной. Но тут раздался короткий смешок, и из-за печного остова вышел незнакомец.

Высокий, атлетический, но при этом очень подвижный, с жёсткими и зоркими глазами, он производил впечатление опасного человека. Упругой походкой незнакомец подошёл к дуэлянтам и сказал:

– Давно я так не смеялся! Комичная и вместе жалкая картина. Ахлестышев, вы убьёте наконец эту дрянь?

Он говорил по-русски, как русский.

– Будь моя воля, я бы вас назначил князем, а его – каторжником. Но дело затягивается. Вам помочь?

На этих словах Шехонский открыл глаза и радостно закричал:

– Мсьё Морис! Мсьё Морис! Как вы вовремя! Я знал, что Полестель не бросит друга! Спасите же меня быстрее!

– Почему вы решили, что я сделаю это? – лениво осведомился француз.

– Но как же… Для чего тогда вы здесь?

– Дело в том, что в планах графа произошли некоторый изменения.

– Какие изменения? Мсьё Морис, не пугайте меня, зачем вы меня пугаете? Убейте Ахлестышева – вам же это ничего не стоит! И поедем быстрее домой…

– Изменения касаются вас, – продолжил француз. – Граф Полестель решил жениться на вдове князя Шехонского.

– На какой вдове?

– На Ольге Владимировне.

– Так она ведь не вдова!

– Это легко исправить.

– Постойте! Мы договорились уже с графом! Вы, верно, просто не знаете! Я даю своей жене развод!