Николай Свечин - Московский апокалипсис

Утром, ещё до получения кофе, Ахлестышева вызвали из камеры. Конвойный отвёл его в знакомый кабинет. Пётр вошёл – и увидел Ольгу рядом с Полестелем.

Они бросились в объятья друг другу и простояли так несколько минут, говоря бессвязные слова вперемешку с поцелуями. Ольга плакала. Наконец граф сказал из угла:

– Хватит, хватит! Пора переходить к делу.

Он рассадил влюблённых по разным углам, а сам остался стоять. Шехонская молча глядела на Петра и слёзы струились по её лицу.

– Почему ты плачешь? – нежно спросил он.

За княгиню ответил граф Полестель:

– Я вижу, ваша пассия не в силах произнести то, о чём мы с ней вчера условились. Придётся мне. Дело в том, что Ольга Владимировна выходит за меня замуж.

– Как замуж? – опешил каторжник. – Она же не свободна!

– Мы с князем Шехонским разобрали этот вопрос. Он даёт Ольге Владимировне развод.

– Но вам-то это зачем? – в ужасе спросил Ахлестышев. – Чушь! Ведь это же полная чушь!

– Почему же?

– Как почему? Развод может узаконить только Духовная консистория. До этого ли ей сейчас? Вы с ума, что ли, посходили? Идёт война, наши нации враждуют друг с другом. Какие сейчас к чертям могут быть разводы? Вы же противник России!

– В том-то и дело, что идёт война, – сдержанно ответил Полестель. – Надеюсь, вы не откажете мне в уме и способности к анализу. В силу своего служебного положения я очень осведомлённый человек. И я пришёл к выводу, что войну Наполеон проиграет. Он совершает одну ошибку, не станем говорить, какую… Я пытался его отговорить, но император меня не послушал. Он считает одного себя гением, а всех остальных – пигмеями. И скорым шагом ведёт себя и армию к погибели. Вот.

– Что “вот”? – скривился партизан. – И без вас ясно, что Бонапарту конец. Но при чём тут женитьба на Ольге Владимировне? Вы хотите перебежать, принять русское подданство, что ли?

– Как при чём тут женитьба? – удивился в свою очередь полковник. – А двадцать тысяч душ приданого?

Ахлестышев молча смотрел на графа и по-прежнему не понимал его.

– Ну же! – терпеливо, как маленькому, стал объяснять француз. – Война скоро закончится, а состояние останется. Тем более что основные поместья Барыковых находятся на Волге и в Башкирии. В местностях, не затронутых войной. Всё это перейдёт в управление новому супругу Ольги Владимировны. В моё управление.

Пётр перевёл взгляд на Ольгу.

– А ты? Ты дала согласие? Но почему?

Вместо ответа княгиня разрыдалась в голос, и Полестелю пришлось отпаивать её водой.

– Экий вы бестолковый, – сказал он раздражённо. – Любит она вас! И спасает этим шагом от петли. В ответ на её согласие я организую ваш побег отсюда.

– И вы… вы на это согласны? – удивился Ахлестышев. – Дать своё имя чужой для вас женщине, зная, что она любит другого? Из одного только расчёта, за-ради денег?

– Согласен, – ответил граф. – И не только согласен, но и сам всё придумал! Вчера вечером. И объяснил княгине, что это единственная возможность спасти вашу жизнь. Ведь согласитесь, Пётр Серафимович: то, что вы до сих пор не во рву, исключительно моя заслуга. Я обязан выполнить приказ Мортье и ежечасно рискую, оттягивая казнь. Теперь я готов рискнуть ещё больше и вообще выпустить вас из-под ареста. Вас! Подозрительного русского, невесть с какой целью прокравшегося в Кремль во французском мундире! Должен же я получить вознаграждение за такой риск? А то вам жизнь, а мне ничего взамен? Так не бывает!

– Ольга, я никогда с этим не соглашусь! – крикнул Ахлестышев. – Тебя обманывают! Этому человеку нельзя верить, он не отпустит меня!

– Откуда такая убеждённость? – обиделся француз. – Я принадлежу к старинному роду и слово чести для меня не пустой звук. И потом, Ольга Владимировна сама будет присутствовать при вашем освобождении. Я лично вывезу вас из Кремля и высажу где-нибудь на окраине, посреди укромных развалин. И ступайте своей дорогой! Советую сразу же покинуть Москву. Если наши поймают вас во второй раз, казни уже не избежать; и меня подведёте. Ну, мы поняли друг друга?

Пётр отвернулся от графа и смотрел только на Ольгу.

– Как же так, любовь моя? Зачем это? Ты спасаешь мою жизнь, ладно; но что это будет за жизнь?

– Разве нам станет лучше, если тебя расстреляют? – наконец смогла она заговорить. – Пока ты жив, всё может перемениться. У мёртвых ничего уже не изменится… Твоя жизнь – высшая для меня ценность. Я на всё готова ради этого. На всё. Видно, не суждено нам пока быть вместе!

– Насчёт того, что переменится – даже и не думайте, – желчно влез в разговор Полестель. – Я взял с княгини клятву перед иконой, что она выйдет за меня замуж в обмен на ваш побег. Своё обещание я честно выполню, а она пусть выполнит своё. Вы можете потом встречаться, жить, словно муж и жена – мне всё равно! Меня интересуют только капиталы Ольги Владимировны, а не душа её и не тело. Я получаю доверенность на управление поместьями и получение с них доходов – и вы меня больше никогда не увидите! Я тут же уеду в Париж.

– А где гарантия, что вы не потребуете через суд, чтобы супруга проживала с вами вместе? Наши законы дают такое право ненавистным мужьям, и те им часто злоупотребляют.

– Я и об этом подумал! – радостно сообщил Полестель. – Если такое заявление с моей стороны последует, то Ольга Владимировна отзовёт свою доверенность. Мы оба взаимно защищены! Я позволяю ей жить розно, а она мне – получать мои доходы. И никто никого не обманет, иначе последует наказание.

– Радость моя, свет мой, – ласково сказала сквозь слёзы Ольга. – Соглашайся. Я была уже княгиней Шехонской. Разве это помешало нам быть счастливыми в том шалаше? Нет. Теперь я сделаюсь наружно графиня Полестель. Что изменится для нас с тобой? Мы станем жить вместе и никогда не захотим увидеть этого человека. Пусть он подавится моими деньгами! Главное, чтобы он спас тебя сейчас.

– Я должен подумать, – произнёс Пётр, вставая. – Голова от ваших новостей кругом идёт… Пусть меня отведут обратно в камеру.

– Понимаю, – охотно поддержал его граф. – Идите и думайте. До вечера. Когда к вам вернётся способность рассуждать – сами согласитесь, что меня вам бог послал! Иначе, господин партизан, лежать вам у Тайницкой башни. А по вам будут ползать мухи: большие, синие…

Ахлестышев вернулся в камеру бледный, как полотно. Штабс-капитан бросился ему на встречу.

– Что такое? На вас лица нет!

– Полестель готов отпустить меня в обмен на согласие княгини Шехонской выйти за него замуж!

– Ничего не понимаю. Она ведь уже замужем!

– Князь даёт ей развод.

– Но для чего вся эта комбинация?

– Ольга идёт на жертву, чтобы спасти меня от эшафота.

– Ага! Но граф?

– Он женится на двадцати тысячах душ рода Барыковых.