Марчелло Симони - Продавец проклятых книг

Игнасио постучал, но никто не ответил.

Тогда он прижался к двери и громко сказал:

— Я хотел бы побеседовать с аббатом.

Разговор за дверью мгновенно оборвался, и прозвучал ответ:

— Это вы, мастер Игнасио? Входите, дверь открыта.

Торговец сделал шаг вперед и оказался в комнате, которая имела довольно приветливый вид. Вдоль стен стояли шкафы, а между ними висели иконы. Игнасио окинул взглядом мебель. Она была подобрана со вкусом, но, возможно, слишком роскошна для бенедектинца, которому по уставу его ордена полагалось жить скромно. Но аббаты, подобно знатным мирянам, любили услаждать себя дорогими забавами.

Райнерио из Фиденцы сидел за столом в дальнем конце комнаты. Стол был завален книгами и листами пергамента. Настоятель сидел в кресле, обитом красным бархатом, и, по всей видимости, диктовал какие-то замечания своему молодому секретарю. Он поднял взгляд от стола, повернулся к вошедшему и приветливо сказал:

— Мастер Игнасио, идите сюда. Я как раз закончил работу.

Потом он быстро отослал секретаря:

— Можете уйти, Угучо. Продолжим позже.

Молодой монах в ответ лишь молча кивнул, закрыл маленькую записную книжку — две соединенные между собой и покрытые воском дощечки, на которых записывал слова аббата, и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Райнерио улыбнулся:

— Ваше присутствие здесь — неожиданный дар. — Настоятель вежливо указал рукой на один из стоявших вокруг стола стульев, предлагая гостю сесть. — Вчера за ужином вы мало говорили и даже не намекнули на причину вашего прихода.

— Вчера я устал, — стал оправдываться торговец реликвиями, садясь напротив аббата. — Путешествие по морю очень утомляет и тело, и душу. Но теперь, после хорошего сна, ко мне вернулись силы.

— Тогда расскажите мне о вашем путешествии.

Райнерио, предвкушая удовольствие от беседы, откинулся на спинку кресла и сложил ладони под подбородком, переплетя пальцы.

— До сих пор вы не проявляли ко мне так много интереса, — заметил Игнасио, стараясь скрыть возникшее у него подозрение.

Торговец из Толедо собирался рассказать о себе и своем путешествии, а взамен рассказа попросить у аббата толику правды. С первой же секунды, едва они встретились, он почувствовал, что Райнерио за своей вежливостью и готовностью услужить явно что-то от него скрывает. Игнасио уже догадывался, что именно, но для пущей уверенности хотел заставить его открыться. Для этой цели беседа наедине подходила как нельзя лучше.

Подавляя хитрую лисью улыбку, готовую появиться на лице, Игнасио рассказал о том, как присоединился к Четвертому крестовому походу и стал свидетелем разграбления Константинополя. Он говорил о венецианском доже, который был душой этого похода, о крестоносцах, которые пошли за дожем. Чтобы обогатиться за счет военной добычи, эти люди без всяких угрызений совести резали восточных христиан. Со стыдом, не столь, впрочем, сильным, Игнасио вспоминал, как сам участвовал в подобном грабеже. Он никого не убил и не ранил, тем не менее разбогател на чужом несчастье.

Он не вдавался в подробности войны и насилия, зато долго описывал чарующую красоту залива Золотой Рог и византийских зданий.

Помимо этого путешествия, Игнасио совершил и много других. После Константинополя он отправился на венецианскую лагуну и использовал эту возможность, чтобы по пути побывать у своего друга Майнульфо и братии его монастыря.

— Тогда мы с вами и познакомились, помните, Райнерио?

— Разве я мог бы это забыть? — ответил настоятель. — Это было в марте 1210 года, я только что перебрался сюда из Болоньи. Если мне не изменяет память, вы прибыли сюда по делам, встретились с духовником императора Оттона Четвертого, который тогда проезжал через эти места, и продали ему несколько реликвий.

Игнасио кивнул и стал рассказывать о том, как покинул Италию и побывал в Бургундии, а затем в Толедо, где жил в юности. После этого он сел в Гибралтаре на корабль, который ходил вдоль берегов Африки в египетский город Александрию.

Он не объяснил причину своих постоянных переездов. Скорее всего, он постоянно блуждал по миру и нигде не находил покоя.

Райнерио слушал его внимательно, не упуская ни единого слова.

— То, что вы рассказываете, невероятно! Вы должны записать свои рассказы, — сказал он посреди повествования. — Но теперь удовлетворите мое любопытство в другом отношении. Ваше занятие — находить и приобретать реликвии святых. При таких обстоятельствах вы должны были присутствовать при многих чудесах. Какие они были?

— В своих путешествиях я нашел много реликвий, — подтвердил торговец. — Но поверьте мне, среди них не было ни одной выдающейся.

— Вы это серьезно?

Игнасио наклонился вперед и положил локти на стол.

— Реликвии — это обыкновенные предметы, в них не заключена чудесная сила. Кости, зубы, клочки одежды. Все это можно найти на любом кладбище.

— Следите за своими словами! — возмутился настоятель и ударил по столу кулаком. — Реликвии свидетельствуют о самопожертвовании и благочестии святых, перед ними молятся верующие.

Кроме презрения, торговец заметил в его лице что-то более глубокое и опасное.

— Возможно, вы правы, — смиренно согласился он. — Однако, путешествуя, я обнаружил, что служители церкви порой злоупотребляют почитанием реликвий, превращая его в нечто похожее на поклонение идолам и на суеверие.

— Глупости! Вы не можете доказать это.

— Напротив, я могу, поскольку сам был свидетелем этого. В некоторых монастырях, когда реликвия не «внемлет благосклонно» молитвам верующих, ее бросают в колючие кусты или в пепел. Я много раз видел этот обряд своими глазами и уверяю вас, он больше похож на колдовство, чем на христианское богослужение.

— Это неслыханно!

— Я понимаю ваше презрение, но уверяю вас, подобное случается.

Райнерио полузакрыл глаза и произнес:

— В этом виновато наше мрачное время — варварское время.

— Виноваты люди, — возразил Игнасио. — Человек несет в себе тьму и свет — везде и во все времена.

Оба замолчали.

Настоятель дотронулся указательным пальцем до ямки на своем подбородке. Похоже, что ему не терпится поговорить с гостем о чем-то. В конце концов он не смог удержаться и спросил:

— Значит, Игнасио, вы не хотите поведать о своей тайне?

Торговец ждал этого вопроса. Его брови поднялись, он внимательно всмотрелся во взволнованное лицо своего собеседника.

— Поговорим о ней, — согласился он. — Но сначала скажите мне, что вам говорил о ней Майнульфо из Сильвакандиды. Мне бы не хотелось надоедать вам, повторяя то, что вы уже знаете.

— Правду говоря, я знаю мало, — ответил Райнерио, глубже усаживаясь в своем кресле, в его глазах блеснул какой-то двусмысленный огонек. — Майнульфо признался мне, что вы прячете в этом монастыре что-то очень ценное. Что-то, за чем вы рано или поздно вернетесь сюда.