Елена Ярошенко - Карающий ангел

Боюсь, что не только Мишель, мнение которого интересует меня мало, но и более уважаемые люди прекратили бы со мной всякое знакомство, и свои дни я завершила бы где-нибудь в желтом доме, в уютной палате для буйных одиночек…

— Елена Сергеевна, в нашу прошлую встречу я позволил себе бестактность по отношению к вам («Разве только в прошлую встречу?»), но вы ведь уже простили меня, не правда ли, простили? («Неправда»)! В глубине души я очень скромный, а это все от застенчивости, бывает, несу невесть что и сам понимаю, как я глуп в эти минуты… («Ну почему только в эти… Пожалуй, пора указать господину Хорватову на дверь!») Не сердитесь! Я ведь пришел поговорить о важном деле!

Раз так, придется еще немного потерпеть, хотя мне казалось, что сейчас я начну раздуваться от фраз, кипевших внутри меня. Но ведь нужно же узнать, зачем он, в конце концов, пришел?

— Может быть, вы присядете, месье Хорватов?

— Благодарю вас. — Мишель плюхнулся на диван и состроил умильную физиономию. — Вы такая милашка…

Все! Придется недвусмысленно дать понять этому господину, что любезности придуманы не для подобных случаев. Я резко встала.

— Господин Хорватов, вы меня утомили. Я всего лишь предложила вам присесть, но если подобное приглашение позволяет называть меня милашкой, я беру его обратно!

— Ну простите, простите меня, дорогая Елена Сергеевна! Не хотел, не хотел, но опять невольно сорвалось. Не думайте обо мне плохо, меня вся Москва знает…

— Не сомневаюсь. Вы, полагаю, из тех молодых людей, которых где угодно будут знать. И не с лучшей стороны!

— О, как вы мне нравитесь… такая! В гневе вы очаровательны! («Все-таки придется пригласить слуг, чтобы проводили Мишеля к выходу».) Елена Сергеевна, не сердитесь на меня! Представьте, какая дивная пара из нас получится.

От неожиданности я онемела. Впрочем, я давно уже впала в немногословие, позволив себе произнести вслух лишь пару фраз, но теперь замолк и мой внутренний голос.

— Мне так надоели искательницы богатых женихов! Ей-Богу, они устроили настоящую охоту на меня… А ведь вы, Елена Сергеевна, не заинтересованы в деньгах, оставленных мне старухой бабкой? Вы и сами ухитрились урвать несколько наследств после покойных мужей… В Москве много об этом сплетничают. Мы с вами подходим друг другу — у вас такой разнообразный жизненный опыт, а мне очень нравятся искушенные женщины. Если вы хотите, мы можем позаботиться и об этой глупой гусыне Мари, которую вы взялись опекать. Я готов ей немного помочь… Хотя с ее неумением одеваться и образом жизни провинциального шофера зачем ей деньги? Но на канистру автомобильного топлива и новый разводной ключ я согласен пожертвовать, если вам это доставит удовольствие. Короче, пусть какой-нибудь поп нас с вами по-быстрому окрутит, и переезжайте ко мне на Поварскую. Бабкин особняк вполне подходит для семейной жизни! Мне так не хватает женской заботы, и вам, поди, нелегко вдоветь в вашем-то возрасте и с вашим огненным темпераментом. Ей-Богу, пока дамочки не пустили все мое состояние по ветру, я хочу добровольно отдать себя под вашу опеку. Соглашайтесь, а?

— Признаюсь, мне впервые делают столь оригинальное предложение.

Мишель хихикнул, посчитав мои слова комплиментом. Я продолжила:

— Но боюсь, что принять его не смогу. Я слишком устала от мужей, с которыми уже имела несчастье связывать свою жизнь, и никакие новые матримониальные планы меня не вдохновляют. Надо стараться делать поменьше глупостей.

— Елена Сергеевна, да разве вы хоть когда-нибудь делали глупости?

— Но я ведь выходила замуж трижды. А теперь простите меня, господин Хорватов, я не могу уделить вам больше ни минуты.

— Что ж, вынужден откланяться. Но вы все-таки подумайте над моим предложением, дорогая! Для вдовы вы слишком уж несговорчивы… Никогда не знаешь наверняка, что можно ждать от женщины! Я ведь способен внушить сильное чувство. Очень сильное. Одна дама, не будем называть имен, собиралась из-за меня расстаться с жизнью…

— Вероятно, она решила прыгнуть с Каменного моста в реку, лишь бы только не выходить за вас замуж?

— О, какая вы злюка! В следующий раз я приду с корзиной цветов, сегодня, извините, торопился!

Конечно, я не самого высокого мнения об умственных способностях мужчин, но этот случай просто уникален. Господи, ну неужели же пошлый фертик Хорватов самостоятельно провернул всю интригу с фальшивым завещанием и даже пошел на убийства?

Одно из двух — либо это очень хитрый, умный и жестокий тип, удачно имитирующий круглого идиота, либо кто-то очень хитрый, умный и жестокий стоит за его спиной и держит Хорватова на ниточках, как простую марионетку. И не знаю, какой вариант для нас лучше.

Черновик письма. — Появление синей папки. — Тайна маленького сейфа. — История драгоценной диадемы. — Визит в мастерскую художника. — Любимая модель господина Щербинина. — Пейзаж с дарственной надписью. — Автомобильная поездка. — Мое нелестное мнение о современных мужчинах.

Посмеявшись вместе с Марусей над полученным от ее кузена предложением, мы приступили наконец к изучению бумаг покойной компаньонки покойной же графини Терской, переданных нам накануне камердинером с Поварской.

Итак, перед нами был явно черновик письма, так и не дописанный до конца. Отдельные фразы, кое-что зачеркнуто, но суть понять можно, тем более что почерк писавшей был очень четким, как у человека, изучавшего каллиграфию в середине девятнадцатого века. Каждый нажим, каждая волосяная линия и каждый изысканно закрученный хвостик были на своих местах.

«Милая моя девочка (зачеркнуто)… Дорогая моя Машенька! Я долго мучилась, долго страдала, но наконец решилась написать тебе это письмо и рассказать обо всем. Надеюсь, ты сможешь когда-нибудь меня простить. Ты знаешь, я всегда любила тебя, как родную внучку, ты росла у меня на глазах, и сейчас у меня нет никого дороже, чем ты, моя дорогая. Я так виновата (зачеркнуто). Я должна была тебя защитить, ради памяти твоей бабушки, моего дорогого незабвенного друга…

Я не нашла в себе смелости встать на твою защиту, когда тебя буквально ограбили, лишив наследства. Прости меня, если сможешь… Я жалкая, больная, трусливая старуха! Меня запугали и подкупили, хотя обещанного вознаграждения я так и не получила (зачеркнуто)… Я позволила свершиться страшной несправедливости и не знаю, как мне отмолить этот грех. Тяжело жить с больной совестью, и я решила рассказать тебе обо всем. И в суде под присягой готова это подтвердить. Машенька, подлинное завещание твоей бабушки, в котором ты объявлялась главной наследницей, подменили, и я знаю, кто виновен в этом преступлении — это…»