Николай Свечин - Дело Варнавинского маньяка

— Дойдешь до Рукавицына, посидишь там с полчаса и вернешься сюда. К этому времени мой товарищ уже уйдет. Не забоишься ночью гулять?

Окуньков ухмыльнулся:

— Я, чай, не девушка, чтоб темноты бояться. Это им есть чего терять, а нам-то…

— Все равно будь осторожен. Иди посреди улицы и смотри в оба.

— Если я замечу его… ну, того, кто за мной пойдет, что мне делать?

— Этого ты не заметишь. И не пытайся, не оборачивайся, иди себе, и все. Освещенных мест тоже избегай.

— Какие в Варнавине ночью освещенные места?

— Из окон, например. Или ты вдруг курить надумаешь! Тогда сразу все провалишь. Задачу понял? Иди пока отдыхай.

Потянулся длинный летний вечер. К ужину пришли отец и сын Рукавицыны. Их посадили за один стол с хозяевами, чем они первоначально смутились. Но простое обхождение Варвары Александровны развеяло скованность, и ужин прошел оживленно. Потом мужчины удалились в кабинет.

— Ну, видел? — спросил Лыков Тимофея.

— Видел. Мужик лет сорока, незнакомый.

— На кого похож?

— На мужика и похож.

— Невзрачный такой, заурядный?

— Да.

— Это Щукин, — обратился Алексей к Евлампию Рафаиловичу.

— Я же знаю Ивана Ивановича! — возразил Тимофей. — Этот совсем другой. Бородища седая с подпалинами, нос красный.

— Бороду наклеить можно, и нос подкрасить. А вот роста он был одного с Иван Иванычем?

— Роста? Пожалуй, что одного.

— Щукин, — уверенно повторил Алексей. — То-то я его никак не мог засечь!

— А пошто полицейскому сыщику за вами следить? — недоуменно спросил Рукавицын-старший.

— Бекорюков хочет знать, как идет мой розыск.

— Нехорошо, однако, что тут Щукин. Трудный человек. Как глянет, так и лес вянет.

— Ну уж какой есть. Полиция будет нам помогать — это главное. С исправника начальство уже стружку снимает за бездействие. Вот он и поставил Ивана Иваныча на цырлы. Это на пользу: что-нибудь, да нароет.

Лыков сообщил Евлампию Рафаиловичу, что ночью к нему явится переодетый Степан Окуньков и просидит полчаса в гостях. И еще велел ждать его, Алексея, завтра в пять утра с телегой на шоссе, возле поворота на Карасиху. Наконец, Рукавицыны ушли, но встречи этой среды для сыщика еще не закончились.

В половине двенадцатого, когда весь дом уже спал, Окуньков вышел через парадное крыльцо и быстро зашагал к Полукруглой. Лыков же занял позицию у калитки. Через полчаса он услышал шорох и повернул ключ в замке. Форосков бесшумно проскользнул в сад.

— Поговорим в бане, — шепотом сказал Алексей и повел ночного гостя за собой. Задернул занавеску на окошке, зажег лампу. Потом повернулся к Петру и сказал торжественным голосом:

— Яков живой!

Петр ликовал пять минут; Лыков терпеливо отвечал на его вопросы. Наконец, остановил восторги и сказал:

— У тебя осталось мало времени. Поэтому слушай.

И рассказал ему сжато все, что сумел узнать за эти три дня. И про полицейских лесных дельцов, и про банду Челдона, и про шайку Вани Модного. Особо остановился на версии о беглых и дезертирах, один из которых, возможно, и есть маньяк. Закончил следующими словами:

— Челдоном я займусь сам, а ты пока возьми в разработку Ваню Модного.

— Себе что получше выбираете, Алексей Николаевич, а мне шпанку отдаете, — пошутил Форосков.

— Шпанка тоже опасная бывает. Мозгов еще нет, а нож в сапоге уже есть. Будь осторожен.

— Я всегда осторожен, — серьезно ответил Петр.

— И хорошо. Дольше проживешь. Твоя задача: проверить шайку Вани Модного на вшивость. Точно ли среди нее нет маньяка. Доктор говорил, что детей душил малосильный мужчина или подросток.

— Или женщина, — добавил тут же Форосков.

— Или женщина, — согласился Лыков. — Но это много менее вероятно. А вот подростков у Вани в шайке целых два десятка. Пощупай их.

— Понял.

— На, посмотри и запомни почерк. Этой запиской Якова заманили к оврагу.

— Так… «р» особенная.

— Да, и еще «д». Ищи человека с этим почерком. Другая твоя задача — выйти на здешних уголовных. Не может тут никого не быть. Уж воры точно есть, они как тараканы — повсюду. А Щукин мне ничего не рассказал об этой публике. Не хочет! Придется самим узнавать.

— Кто такой Щукин?

— Здешний сыскной надзиратель. Следит за мной.

— Зачем?

— Да они тут все боятся, что я без них убийцу поймаю.

— И правильно боятся!

— Со Щукиным будь осторожен. Это серьезный человек, единственный знающий дело во всей здешней полиции. Как только ты начнешь болтаться по городу, он тебя разу же заметит.

— Отбрешусь согласно легенде.

— Все, тебе пора уходить. Вот тебе ключ от калитки. Но это на крайний случай, на спешный. В обычное время передавай мне сообщения через Окунькова. Он по утрам ходит за водой на святой источник. В семь часов. Подойдешь, попросишь прикурить и незаметно сунешь записку. Все, иди. Удачи!

Лыков трусил на смирной пегой лошадке по убогой лесной дороге. Отъехал от уездного города на десять верст — и все, будто на Камчатку угодил. Вокруг ни души. Дорога пустая — встретился всего один смурной мужик. Да и тот лучше бы не попадался! Борода клочьями, под глазом фингал, а за поясом топор… Буркнул «здрасьте» и прошел мимо. И слава Богу, что прошел.

По совету Рукавицына, Алексей пробирался в Бочкариху не побережным трактом до Богородского и оттуда направо, а напрямки. От Подосенихи лесом меж болот шла местная дорога, выводившая прямо на Бочкариху. Очень может статься, что ею и пользуются бандиты. Сегодня четверг, и, скорее всего, они на выезде, творят очередную расправу, но вдруг появятся сейчас из-за поворота? Неприятно… Над головой перелетал с ветки на ветку огромный ворон, словно преследовал Алексея. Визгливо скрипела сосна, из-за кустов слышались какие-то зловещие вздохи. Чертовщина экая…

Сыщик был одет по-мещански, добротно и даже с некоторым щегольством. Из Петербурга он привез сак с гримом и необходимыми атрибутами. Поэтому сейчас лицо его украшала короткая русая борода, в тон усам и шевелюре. Сзади за ремнем поместился еще один «атрибут» — мощный шестизарядный «веблей». Пятьдесят восьмой калибр! Быка с ног свалит.

Через три часа неспешной езды Лыков подкатил прямо к околице деревни. Бочкариха обосновалась на берегу небольшой речки Курдомки. На другом берегу, невдалеке, виднелись еще два селения: Замешаиха и Валиха. Саженей на двести вокруг Бочкарихи лес был сведен, и свободное пространство распахано и засеяно, но дальше чаща стояла стеной. К северу раскинулось огромное урочище Шабалиха, труднопроходимое и болотистое. На краю его и поставил свой починок Антон Выродов. С местом он не ошибся…

Алексей поехал по пустой улице. Деревня в сто дворов, а спросить не у кого! Играющие возле изб дети при виде незнакомого сразу убегали во дворы. Наконец попалась ядреная молодуха с коромыслом. На вопрос, как найти дом Оденцова, она поставила ведра на землю и дала обстоятельный ответ. Посмотрела с любопытством на Лыкова и поинтересовалась: