Николай Свечин - Дело Варнавинского маньяка

Растроганный Лыков обещал непременно быть. Пришлось отложить прогулку и ехать в город за мундиром. Там паломничество продолжилось. Сначала появился Рукавицын и долго с чувством жал сыщику руку. Следом прибежал доктор Захарьин.

— Я верил в вас и не ошибся! — заявил он не без пафоса. — Собаке собачья смерть, а вам, Алексей Николаевич, слава и почет.

Затем явились почти одновременно попутчики Лыкова по пароходу — Панибратов и Самопальщикова. Последовала новая порция поздравлений и выражения признательности.

Алексей заметил: всякий раз, когда он в разговоре подчеркивал роль местной полиции в обнаружении маньяка, варнавинцы ему не верили. Качали головами, говорили об излишней скромности коллежского асессора и ругали Бекорюкова. Они явно приписывали удачу исключительно деятельности приезжего сыщика. Бедный Галактион Романович, похоже, столько потерял в глазах общества, что даже последние события не реабилитировали его…

В четыре часа Лыков вошел в главный зал трактира Островского. Мундир он в последний момент решил не надевать и явился в элегантной визитке. Радостные возгласы встретили гостя, едва он переступил порог. По случаю обеда Островский закрыл заведение для прочих посетителей, присутствовали лишь первые люди города. Во главе стола восседал сияющий исправник. Слева от него с обычным скучающим выражением на лице примостился Щукин. Стул по правую руку был приготовлен для петербуржца.

— Сюда, пожалуйте сюда! — радостно замахал руками штабс-ротмистр. — Вот ваше почетное место. Господа, главный герой прибыл! Можно начинать. Один Рязановский, гордец, не пришел — ну и черт с ним! Пляши, душа, без кунтуша, ищи пана без жупана!

Крики еще более усилились. Кое-как председательствующий на банкете Верховский восстановил тишину. Он же сказал и первый тост. В отличие от общества, предводитель дворянства ловко и дипломатично похвалил всех. «Местные силы охранения порядка» удостоились столь же добротных эпитетов, что и «выдающийся столичный законослужитель».

— Полноте, господа, — ответил красный от удовольствия Бекорюков. — Я же понимаю, что отчасти забил фукса [99] Фукс — случайно забитый на бильярде шар. . И что чересчур долго не мог раскрыть это дело. Но с помощью Алексея Николаевича и при выдающемся усердии надзирателя Щукина мне удалось. Горжусь. Возмездие настигло-таки злодея, и теперь обыватели могут спать спокойно.

Следующий тост произнес городской голова Тронов. Он тоже щедро рассыпал благодарности на всех, но особо выделил Галактиона Романовича. Было очевидно, что верхушка уездного общества своих в обиду давать не намерена. Лыкова это скорее развлекало. Он знал свою роль в уничтожении маньяка лучше других и не склонен был ее преувеличивать. В конце концов, старались действительно все. И уезд почистили основательно — простому обывателю сделалось много безопаснее.

После второго тоста банкет перешел в стадию обычного дружеского застолья. Разговор сделался всеобщим и ни о чем. К Алексею привязался председатель земской управы Челищев. Слегка захмелев, он принялся уговаривать сыщика «принять посильное участие в трудной жизни провинциального земства».

— Вы же образованный человек и с недавних пор здешний помещик! Нам такие нужны. У нас в земском собрании семнадцать членов, и не все на высоте, не все! Есть вредоносные элементы. Дворянский корпус необходимо укрепить! Приходите завтра ко мне домой, мы обо всем договоримся, — бубнил Илларион Иринархович, мешая Лыкову пить и закусывать. — Сейчас. Я дам вам свою визитную карту. Да-с, батенька, и карты есть! Располагаем! Все как у людей.

Половые уже разнесли тарелки с дымящейся ухой. Вид у варева был аппетитный, и Лыков стал обдумывать, как бы ему поскорее отвязаться от болтливого земца. Сидящий рядом Бекорюков налил себе в рюмку ледяной водки и с чувством выпил. Вот молодец, а тут сиди и слушай…

— Взгляните, Алексей Николаевич! Хороша штучка? В Киеве на заказ сделали. На четыре отделения.

Челищев вынул из кармана изящный серебряный порткарт с припаянными золотыми буквами «ИЧ».

— Инициалы, изволите видеть, из золота восемьдесят четвертой пробы. Илларион Челищев обозначают.

Лыков взял протянутый ему порткарт и повертел в руках. Действительно, изящная работа. Какое-то смутное воспоминание промелькнуло у него в голове. Буквы «ИЧ». Где-то коллежский асессор уже слышал об этой вещице. Где? Ах, да! Она фигурировала в перечне вещей, похищенных у задушенного бандой Недокрещенного ювелира Иосифа Чеснавера. Точь-в-точь такой же порткарт, и инициалы совпадают… Как такое возможно? Или…

— Ларик, отстань от нашего гостя! — заступился за Алексея Бекорюков. — Привязался со своим земством. Дай ему поесть. Смотрите, Алексей Николаевич, какая славная уха. Из наших ветлужских стерлядей.

Исправник подцепил пятно янтарного жира, приподнял ложку над тарелкой и потянулся к ней губами…

Словно молния ударила Лыкова. В одну секунду он вспомнил рапорт пропавшего «демона» Ивана Красноумова и понял все. Так вот что это за «дворянская артель»! Бабушка в детстве рассказывала маленькому Алеше, как можно распознать оборотня, прикидывающегося человеком. Нужно смотреть на него боковым зрением. Глядишь вроде прямо, а краем глаза, ежели постараться, увидишь… Только надо сильно стараться, поскольку оборотень очень хитер. И тогда под маской проступит его подлинное, нечеловеческое обличье. И вот теперь маски вдруг разом упали. Словно у соседей по столу показались вдруг из-под одежды копыта и хвосты… Все мелочи из последнего рапорта Ивана получили свои разгадки. Недокрещенный — это сам Бекорюков. Высокий сильный человек — капитан Готовцев. Крашеный брюнет с рыжими корнями волос — судебный следователь Серженко; вон он сидит напротив. Пожилой господин с аристократическими манерами — предводитель дворянства Верховский. А порткарт с буквами «ИЧ» действительно принадлежал убитому ювелиру. Очевидно, земец-головорез пожалел продавать глянувшуюся ему вещь и оставил себе, воспользовавшись совпадением инициалов.

— Что случилось, Алексей Николаевич? — встревожился Бекорюков, заметив волнение сыщика.

— Живот схватило… сейчас вернусь… — пробормотал тот, вставая. И тут же поймал на себе трезвый, внимательный взгляд Недокрещенного. Кажется, тот понял, что каким-то образом опознан!

Выйдя из-за стола, стараясь не привлекать к себе внимания, Алексей быстрым шагом направился прямо к выходу. Голова его ничего не соображала. Он был потрясен и понимал только одно: нужно срочно уходить отсюда. Публика веселилась, не обращая на него внимания. Лишь Готовцев с недоумением воззрился на сыщика, но не трогался с места.