Николай Свечин - Пуля с Кавказа

– Уйдут, сволочи! – стукнул сыщик кулаком о камень, но тут рядом появился взмыленный Таубе.

– Я вот им сейчас уйду… – выдохнул он и вскинул винтовку…

Затем они сидели на раскалённых валунах и отдыхали.

– Там раненые могут быть, – лениво предположил Алексей.

– Казаки разберутся… – махнул рукой подполковник.

– Тогда рассказывай.

– О чём изволите?

– Почему на тебя англичане охотятся.

– А, об этом… История любопытная. Но секретная, так что, не болтай… Началось всё в июне 1878 года. Завершилась война, уже был подписан Сан-Стефанский мирный договор. Но он являлся предварительным и нуждался, как тогда говорили, в утверждении Европой. А Европа – известное дело; им наши победы как кость в горле. Более других неистовствали Австрия и Англия. Британцы вообще готовы были открыть против нас военные действия. Их броненосцы стояли в Мраморном море, а парламент срочно выделил огромный кредит на войну. Покойный государь был уверен, что миром договориться не удастся, и будет, как уже случилось в 1853-м: начинали против турок, а закончили биться со всей Европой… Притом, армия устала, финансы расстроены, резервов нет. И тут на приём к военному министру Милютину приходит некий ирландец по фамилии Мак-Адарас. Он представляется бригадным генералом французской армии, утверждая, что получил этот чин в франко-прусскую войну. А до этого долго служил в Ост-Индии.

Таубе забил в трубку новую порцию табаку, не спеша раскурил, после чего продолжил:

– Мак-Адарас предложил ни больше, ни меньше, как поднять в Ирландии восстание против британской короны. А также уничтожить основу военного могущества королевства – флот. Поскольку-де на каждом из кораблей обязательно служат несколько ирландцев, которые по сигналу взорвут пороховой погреб.

Генерал-адъютант Милютин, конечно же, этому странному человеку не поверил. В двух имевших место встречах он довёл до сведения Мак-Адараса, что, до разъяснения ситуации в Европе, никаких диверсий в сторону Англии Россия поддерживать не намерена. Но спросил на всякий случай, как можно связаться с ирландцем при необходимости. Тот оставил два адреса: парижского банкирского дома Пилигрини, и американского консула в Неаполе. Так это дело ничем и не закончилось.

Когда на трон взошёл нынешний государь, Милютин подал в отставку. Сдавая дела своему преемнику, он вспомнил и про ирландца. Мы, разведка, заинтересовались той историей. Осенью 1881 года я приехал в Париж и зашёл в банк Пилигрини. Владелец дома принял меня очень нервно, сказал, что не знает, где искать Мак-Адараса, и почти выгнал. Оказавшись на улице, я заметил за собой слежку. Ну, от хвоста я быстро избавился и поехал – куда?

– В Неаполь.

– Правильно, лапоть нижегородский. В Неаполь.

– До чего красивая жизнь у вас, шпионов, – вздохнул Лыков. – Я вот никогда не был на Средиземном море, да ещё на казённый счёт.

– А ты дослушай, а уж потом завидуй. Явился я на квартиру к американскому консулу, а там меня уже ожидала торжественная встреча.

– С розами и шампанским?

– Ага! Трое мордоворотов со свинцовыми трубами, и ещё четвёртый, в шляпе и с фиалками в петлице сюртука.

– Начальство?

– Да. Его-то я и атаковал.

– Почему его? Тон фиалок не понравился?

– Во-первых, он имел револьвер, и уже поэтому был самым опасным в той компании. А во-вторых, устраняя его, я лишал остальную армию руководства. Им бы оставалось только разбежаться; так оно и вышло.

– А как же ребята с трубами допустили тебя до шефа?

– Ну… я прошёл, а они упали.

– Видал я такое однажды в Нижнем Новгороде! И что дальше было?

– Дальше господин в шляпе совершил главную ошибку в своей жизни: он вынул ствол.

– И ты его убил, – констатировал Лыков.

– А что мне оставалось?

– Англичанин оказался?

– И не просто англичанин, а руководитель русского отдела секретной службы её величества.

– Да… Крепко они, видать, на тебя осерчали.

– Как видишь. Даже на русской территории, в нашем Дагестане, подстроили засаду.

Тут снизу, от реки, донеслись крики. Таубе всмотрелся: на тропе стоял Артилевский и махал руками.

– Что-то он раньше срока появился…

– Значит, происшествие, – догадался Лыков. – Полагаю, с нашим алимом случилось несчастье.

Он не ошибся. Когда войсковой старшина, весь красный от напряжения, появился на плато, то пояснил, вытираясь платком:

– Абаса зарезали! Валялся посреди собственной овчарни весь в навозе… Как только это обнаружилось, я собрал отряд – и сюда. Но, вижу, вы управились без нас. Сколько их было?

– Одиннадцать.

– Ого! И сколько из них убежало?

– Да никто не убежал; все здесь, только лежат по разным местам.

– Скажите, Эспер Кириллович, а как был убит алим? – вступил в разговор Лыков. – Свидетелей нет?

Артилевский был обескуражен таким нехитрым вопросом.

– Видите ли, Алексей Николаевич… его зарезали ножом из моего кинжала. Вот из этого.

Повисла долгая пауза. Потом Лыков спросил:

– Когда вы в последний раз видели нож у себя в ножнах?

– Не помню. Я редко им пользуюсь. А кармашек такой, что не видно – есть он там, или нет.

– Понятно. А кто мог убить алима? Кто отлучался с площади?

– Даур-Гирей долго пропадал в мечети. Но мы все отлучались.

– Я же запретил ходить по одному! – поразился Таубе.

Войсковой старшина молча понурил голову.

– Стало быть, и вы лично тоже могли зарезать Абаса?

– Мог. Но не делал я этого!

– Эспер Кириллович! Вы и сейчас считаете, что в отряде нет измены?

– Вы были правы, барон. Среди нас предатель.

Предположение Лыкова оказалось верным: один из абреков, подстреленных на плато, оказался не убит, а только ранен. Казаки притащили его к начальству. Небольшого роста, крепкий и жилистый, абрек походил на пойманного волка: смотрел с ненавистью, хрипло дышал и скрипел зубами. Пуля угодила ему между правым лёгким и почкой; ранение тяжёлое, но для жизни не опасное. При условии ухода…

Первым делом Таубе велел перевязать пленного. Потом сказал ему на «балмаце»:

– Тебя отвезут в Голотль и оставят там на излечение. У них хороший хаким. На обратном пути мы тебя заберём.

После чего повернулся и пошёл. Его догнал капитан Ильин:

– Виктор Рейнгольдович, вы разве не будете его допрашивать?

– Он ничего не скажет.

– И что теперь? Мы действительно поместим этого головореза в Голотле?

– Вы предлагаете сбросить его в пропасть?

Ильин было смешался, но потом упрямо продолжил:

– Это совершенно неуместный гуманизм! Нас и без того мало. А чтобы отвезти пленного, потребуется отрядить с ним казака. Мы не можем идти на ослабление отряда!

– Что же вы предлагаете?