Эллис Питерс - Исповедь монаха

— Она пропала, — вымолвила Эмма, слишком потрясенная и растерянная, чтобы как-то смягчить это известие. — В кровати никого, и в комнате никого, и нигде в доме ее нет. И плащ ее исчез. Йехан сбегал на конюшню — ее лошадь и упряжь тоже исчезли. Выходит, пока тебя не было дома, она сама оседлала коня и уехала тайком, совсем одна.

В первую минуту все будто онемели — брат, жених, бедный влюбленный юноша, все. Пока они тут судили да рядили, вертели так и сяк ее судьбу, она сама решила действовать и сбежала от всех сразу! Да, даже от Росселина, и он, как и все остальные, стоял словно громом пораженный и не понимал, что происходит. Сенред набычился и грозно взглянул на сына. Перронет, готовый заподозрить соперника в ком угодно, тоже впился в него недобрым взглядом, но было очевидно, что Росселин не причастен к этому безрассудству. С грустью подумал Кадфаэль о том, что еще прежде чем стало известно о смерти Эдгиты, ее таинственный уход из дому в поздний час и неизвестно какими причинами вызванная задержка не оставили камня на камне от всей непоколебимой решимости Элисенды. Никто не спорит, Перронет достойный человек и составил бы прекрасную партию, вот она и дала согласие, желая уйти с дороги Росселина и избавить его и себя от безвыходной ситуации. Но если эта жертва сулит только озлобление, опасность и вражду, а может, и гибель, тогда совсем другое дело. Элисенда подошла к самому краю, но в последний момент в ужасе отшатнулась и сняла с себя все обязательства.

— Сбежала! — выдохнул Сенред, не спрашивая, но утверждая. — Да как же могла она улизнуть никем не замеченная? Когда она ушла? А где были все ее служанки? Что же это получается — и на конюшне никого не было? Почему никто не спросил, куда она отправляется? Почему, на худой конец, нас не предупредили? — Он беспомощно потер лоб и окинул сына хмурым взглядом. — Да и куда ей было бежать, как не к тебе?

Что сказано, то сказано, назад не воротишь.

— Признавайся, ты ее где-то спрятал, а сам явился сюда и разыграл тут бурное негодование, все только затем, чтобы сокрыть свой грех?

— Опомнись, что ты говоришь! — гневно вскричал Росселин. — Я ни разу не видел ее, ни единой весточки от нее не получил и сам ничего не посылал, и ты ведь прекрасно это знаешь! Я только недавно прискакал из Элфорда той же дорогой, какой шли твои люди, и если бы она направилась этой тропой, мы бы наверняка встретились. Неужто ты думаешь, что я оставил бы ее одну посреди ночи, куда бы она ни двигалась — в Элфорд ли, сюда ли? Да если бы я с ней только повстречался, мы бы были вместе — неважно, где!

— Есть ведь и другой путь в Элфорд, не такой, кстати, опасный, — сказал Перронет. — Он, правда, подлиннее, но если ехать верхом, разницы почти никакой, а риска меньше. Если она и впрямь направилась в Элфорд, то вполне могла выбрать этот путь. Едва ли она отважилась бы поехать той тропой, по которой ушли ваши люди.

Голос его звучал надтреснуто и отчужденно, лицо было замкнуто, но он был человек практичный и не желал расходовать энергию на пустые переживания из-за какого-то сопливого мальчишки и его запретных чувств. Его позиции они не угрожали, а это было главное. Он хотел вступить в брак, уговор состоялся и предложение его было принято, и отступать он не собирался. Сейчас же требовалось все силы бросить на то, чтобы вернуть его избранницу в целости и невредимости.

— И то верно, — приободрился Сенред. — Скорей всего, так и есть. Ежели она доберется до Элфорда, с ней все будет в порядке. Но мы все равно пошлем людей вдогонку, не станем полагаться на случай!

— Я сам поеду этой дорогой! — загорелся Росселин и уже рванулся было к двери, но Перронет осадил его, резко дернув сзади за рукав.

— Ну уж нет! Чего доброго вы с ней ненароком повстречаетесь и ищи-свищи тогда обоих! Нет у меня веры к тебе. Пусть уж Сенред сам едет искать свою сестру, а я согласен дождаться, когда она появится здесь и скажет нам, как на духу, что она думает и чувствует. А уж когда все вернется на свои места, будь добр, малец, смирись со своей судьбой и не распускай больше язык.

Росселин терпеть не мог, когда кто-то хватал его за руки, но еще труднее было ему снести «мальца» от мужчины, которому он не уступал ни ростом, ни достатком, а только годами, да еще спокойной, взрослой уверенностью. Он гневно вырвал руку и отступил на несколько шагов, исподлобья глядя на Перронета.

— Если Элисенду найдут целой и невредимой и позволят ей чистосердечно высказать все, что она сама думает и чувствует — она сама, сэр, а не вы, не мой отец, не кто угодно еще, будь то хоть наш сюзерен, хоть священник, хоть король, — тогда я тоже согласен ждать здесь. Но перво-наперво, — и тут он обернулся к отцу и с вызовом и в то же время умоляюще добавил: — разыщите ее, дайте мне увидеть ее живой и здоровой и убедиться, что с ней не обошлись жестоко. Остальное сейчас значения не имеет!

— Я сам поеду! — сказал Сенред, вновь обретя привычную властность, и стремительным шагом вернулся в солар, где он оставил свой плащ.

Но судьбе было угодно распорядиться так, что больше в ту ночь из Вайверса никто не уезжал. Сенред едва успел снова натянуть сапоги, а его грумы еще снимали в конюшне седла с крючьев, как вдруг послышался отчетливый шум, — громкий окрик и ответный возглас у ворот, позвякивание упряжи и гулкий стук копыт по мерзлой земле, — и во двор въехало с полдюжины всадников.

Все, кто был в доме, хлынули к дверям посмотреть, кто это пожаловал к ним в такой неурочный час. Эдред, управляющий и двое его спутников отправились пешком и вернуться, по-видимому, должны были также, а тут, судя по звукам, прибыла целая кавалькада. На улицу потянулись факелы, за ними Сенред и Росселин, по пятам за которым неотступно следовал Перронет, да еще кое-кто из слуг.

На ветру мерцающие факелы то разгорались, то затухали, выхватывая из темноты сильную фигуру Одемара де Клари: он слез с седла и швырнул поводья подскочившему груму. Здесь же были и Эдред, и двое сопровождавших его конюхов — всем троим де Клари распорядился дать лошадей, и наконец еще три всадника из свиты Одемара. Сенред стал быстро спускаться с крыльца, чтобы приветствовать вновь прибывших.

— Милорд, — сказал он, обращаясь по всем правилам этикета к своему давнишнему приятелю и сюзерену. — Я никак не предполагал увидеть вас нынешней ночью, но ваш приезд пришелся как нельзя кстати, и я душевно рад оказать вам гостеприимство. Бог знает, сколько хлопот мы вам доставили, но Эдред уже известил вас; тут произошло убийство. Трудно поверить, чтобы кто-то решился на такое преступление в подвластном вам крае, но, увы! — это случилось.

— Слышал, слышал, — подтвердил Одемар. — Пройдем в солар. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все от начала до конца. Как бы там ни было, надо дожидаться утра. — При этих словах взгляд его упал на отлучившегося без его ведома Росселина, который в эту минуту входил в холл. Он тотчас заметил, что тот небывало хмур и замкнут, и снисходительно обронил: — А, и ты тут? Так я и думал.