Андрей Баранов - Павел и Авель

Барселона, столица Каталонии, в то время вновь встала на путь славы и довольства. Она уже считалась промышленным центром, и даже переживала расцвет торговли и промышленности. В наследство от Бурбонов городу достался кастильский язык, а также возобновилась торговля с заокеанскими колониями. Город украсился дворцами и бульварами, и был вполне готов ко встрече путешественников со всего мира.

Однако надо признаться, что сами путники не очень рвались немедленно покорить городские кварталы. Весь многочисленный скарб, который Лиза с такой заботой и тщанием волокла за собой из страны в страну подобно муравью, который тащит на горбу тяжелую гусеницу, был безвозвратно утрачен. Потеря нажитого имущества крайне огорчила бывшую владелицу.

– Лучшие платья, по парижской моде, туфли атласные, сапожки из крокодиловой кожи… – перечисляла она, горестно всхлипывая. – Одних золотых два мешка!

– Да глупость какая, нашли о чем жалеть, сударыня! – ободрял ее Морозявкин. – Небось когда пиратский капитан потерял голову вы вовсе не убивались, а голова поважнее тряпок…

– Надеюсь ему не было больно, – озабоченно проговорила Лизонька. – Я так аккуратно чикнула…

– Туда нехристю и дорога! А сапоги надо делать не из крокодила заморского, непотребного, а из кожи нашей, православной животинки – быка там или козла…

– Кстати о быках – сударыня, перед нами город, полный быков и тореадоров, и моя душа жаждет устроить корриду, но нам надо самим как-то устроиться поначалу. Не осталось ли у нас по крайней мере немного средств? Вольдемар? – граф решил взять быка за рога.

– Откуда? Я все проел и пропил за успех нашей экспедиции еще в Венеции… – отбил атаку приятеля Морозявкин.

– Сударыня, а у вас? Этот голодранец как всегда без гроша…

– Что бы вы без меня делали, пропойцы! – Лесистратова извлекла откуда-то из-под вороха нижних юбок маленький кошелек. – Но учтите – на руки я не дам вам ничего, это последние. Только бы добраться до города…

Наняв кастильского возницу, приятели добрались до стен Старого города, и несмотря на свое не слишком веселое положение были поражены его красотой. Улица Каррер-Монткада с ее средневековой архитектурой, с крышами, закрывавшими небо, со страшным горгульями производила яркое, хотя и мрачное впечатление. Они прошлись по бульвару, разбитому на месте старого русла реки Кагалель, засыпанной еще в Средневековье, а также разрушенной стены, и полюбовались растущими там платанами.

Улица причудливо петляла от старого порта до площади Каталонии. Увидев изумительный Дворец Моха на одной стороне улицы и церковь Вифлеема – на другой, Морозявкин с графом стали даже чересчур преувеличенно цокать языками, расхваливая их.

– Ах, какое прекрасное барокко! – восхищался Морозявкин. – Всю жизнь мечтал увидеть такое!

– А какими превосходными рустированными камнями выложен церковный фасад! – поддержал его и граф, обычно равнодушный к архитектурным шедеврам. – Посмотрите, сударыня – прелесть, не правда ли?

Однако Лесистратова, привыкшая восхищаться теми достопримечательностями новых селений, которые попадались ей на глаза, громче всех, на этот раз была совершенно не в духе.

– А понимаете ли вы, господа, что мы остались без паспортов, без средств и следовательно без будущего? Я призываю вас осознать серьезность момента! Русский посланник далеко отсюда, в Мадриде, который пользуется славой самого грязного города Европы, к тому же нам туда не добраться задаром, православная церковь, где мы могли бы найти прибежище – там же…

– Ну бог дал день – даст и пищу! – ответил ей Вольдемар, всячески изображая оптимизм на своей неумытой физиономии. – В крайнем случае я стану гадать… или нищенствовать. И то и другое я умею совсем неплохо!

– А я нет, месье, и не собираюсь пробовать! – Лиза помрачнела. – И мне решительно не хочется мерзнуть ночью на тротуаре или идти на панель… я не уличная девка!

– Мы не сомневаемся в этом, мадемуазель! – ответил граф Г. галантно как всегда.

В это время окрестный воздух и их уши разрезал звонкий голос мальчишки, разносившего газеты и громко кричащего на кастильском диалекте:

– Коррида! Коррида! Сегодня днем на городской арене коррида! Спешите видеть!

– А и верно, господа! Коррида – старинная испанская забава, – объявил Морозявкин, – Быть в Кастилии и не взглянуть на бой благородных кабальеро с быками – все равно что побывать в России и не сходить в баню!

– Небось билеты весьма дороги, – пробормотала Лесистратова озабоченно. – А мешочек с золотыми всего один, и он не может варить деньги как волшебный горшок в немецкой сказке кашу!

– Ну что вы, ма шери, мы все понимаем! Там наверняка открытая арена, мы постоим где-нибудь в сторонке, где-нибудь да найдется местечко! Ну а потом уж отыщем какую-нибудь ночлежку, черт возьми.

– Вперед, господа! – подытожил замечания граф Г, и они отправились.

Поскольку красочная испанская весна уже вступила в свои права, сезон узаконенного убиения гордых быков был открыт. Поединки проходили весьма быстро, длясь немногим более четверти часа, однако оставляли в душах зрителей массу впечатлений. Испанские праздники были немыслимы без корриды, и даже попытки папы Пия V запретить это действо своим специальным эдиктом потерпели поражение. В XVII веке коррида стала уделом профессиональных тореро, и короли полагали, что это зрелище выработает в нации мужественных характер.

Открытую арену полили водой, потом под громкие звуки, музыкальные и не очень, под трубы, возвещавшие о начале нового этапа боя – очередной терции, под восторженный рев зрителей на арену выходили матадоры и их помощники, а затем появились быки.

Их выпускали по одному, и согласно традиции сначала животных ловко тыкали пиками конные пикадоры, норовившие попасть быку в загривок, а бандерильос выполняли подходы и вонзали в бычьи бока свои бандерильи, которые висели на нем гроздьями и бешено мотались, когда разъяренный бык демонстрировал свою ярость.

Затем в дело вступал сам матадор со своим разноцветным плащом-мулетой и шпагой, и пытался уколоть быка между ребер. И если бык не был уж совсем отъявленным разбойником, все заканчивалось скорой победой кастильского мужества над бычьей тупостью и яростью, к вящему удовольствию всех присутствующих.

Из экономии путешественники приобрели билеты на солнечную сторону, называемую «Sol», где места были дешевле, так что им приходилось подставлять щеки ярким и безжалостным лучам, чему мамзель Лесистратова была решительно не рада. Она боялась за свою нежную кожу, которую и так уже атаковала соленая морская вода. Поэтому когда в очередной заход бык, до того искалечивший двух доверчивых и заранее ослепленных заслонками лошадей пикадоров и вспоровший им брюхо несмотря на доспехи, обозлился окончательно и решил провернуть тот же фокус и с самим матадором, Лиза даже не повела головой в его сторону.