Олег Петров - Стервятники

- Устал, Машенька. С япошками раскланивался.

- Ах, Гриша, кому мы нужны! До русской земли охочих полным- полно, а, вот, как не получается у этих охотников кусок пирога оттяпать, так и дружбе конец.

- Умница ты у меня. Да уж, быстро смотались. Союзнички!..

- «Была недолгою любовь, разлука будет без печали.» - Голос у Марии бархатный, грудной, слушал бы и слушал. - А поедем, Гриша, в «Бристоль», на ужин.

- В «Бристоль»? Нет, только не туда!

- Почему? Там такие скрипки, до слез душу трогают! - Полные губки супруги капризно изогнулись.

Семенов, потягиваясь плечами, сел, обхватил Марию рукой за талию, пощекотал усами персиковую щечку.

- Смеяться будешь, но не хотелось бы обывательских фанфар.

- Что? Я не понимаю.

- Да, вот. Вчера там один поручик учудил. Мальчишка! Нашкодил по пьяному делу.

- И что же этот мальчик сделал?

- А что они в кабаках делают? Напился, расскандалился, давай в люстру из револьвера палить.

- Как грубо!

- Вот и я о том же. Судьба российская висит на ниточке, а такие. Авторитет армии для них - пустой звук! И так уж к красноперым переметнулось народу.

- Не распаляй себя, Гриша. Опять голова разболится. Подумаешь, выпил лишнего мальчик.

- Выпил лишнего! - Семенов резко встал, оправил сорочку, потянулся за кителем. - По таким мальчикам обо всех моих офицерах судят! И обо мне - тоже!

- Гриша, а ты бы в люстру, из револьверчика?..

Мария тоже поднялась с оттоманки, прильнула к мощной атаманской фигуре, игриво заглянула в глаза. Но Семенов шутки не принял.

- Я этого стрелка утром разжаловал в рядовые и отправил на передовую. И приказал в газетах мой приказ сегодня же опубликовать. Думаю, не только обывателя успокоить, но и чтоб другим ресторанным фанфаронам наука была. Дисциплину расшатывать никому не позволю!

- Так точно, мой генерал! - Мария шутливо приложила ладонь к виску. - Но я бы все-таки поужинала.

- Поедем в «Эрмитаж», чем плох? По крайней мере, ресторатор не прибежит, расшаркиваясь в благодарностях за экзекуцию пьяного поручика. В «Бристоле» твоем это - обязательно. А потом сунет адъютанту писульку, мол, как бы там за люстру ущерб возместить.

- Попал, значит, мальчик в люстру? - засмеялась Мария.

- Попал! - отстраняясь от жены и приседая по-скоморошьи, повертел растопыренными пальцами обеих рук атаман. - Попал! И не раз! Вот такая потеха.

Последние слова произнес уже без кривляния, стирая улыбку.

- Ничего. Не разорится ресторанщик. Потрясет мошной, новую купит! А то, небось, не знает, куда деньги складывать! В кабаках заправлять, Машенька, по нынешним временам - наивернейший прибыток! Почитай, каждый вечер гулянки, господа офицеры в ресторациях все жалованье просаживают.

- И всю добычу.

- Добычу?

- Гриша, - Мария посмотрела насмешливо. - Разве в казармах и окопах ангелы обитают? Или, может быть, вся ваша так называемая реквизиция в полковые кассы идет?..

- Цыть! Сто раз тебе говорил - не суй свой. милый носик в политику! - Семенов посуровел, недовольно зыркнул на супругу из- под густых бровей. - На войне, как на войне! Так, что ли, у французов поговорка?

- По Парижам не фланировала! Откель нам, сермяжным! - Мария начала заводиться. Семенов знал, это в ее норове запросто, стоит только против шерстки погладить. За то и любил. За необузданный нрав и горячую кровь, за бешеный темперамент, который не только в словесной перепалке проявлялся. В их жаркие, сумасшедшие ночи, когда его цыганка такие скачки устраивала!.. Атаман почувствовал, как сладкое томление начинает заползать в душу.

- Не сердись, краса моя ненаглядная, - обнял Марию, не давая ей сердито вырываться. - Не сердись. Ну, брякнул солдафон в досаде. Это все от сегодняшней нервотрепки с япошками. Ну не дуй губочки, прелестница моя. Дай, я их поцалую.

- Перестань, бесстыдник! Перестань. Что ты делаешь!.. Не надо. Юбку, юбку мнешь! Ох. Гриша. Не надо.

Спустя четверть часа Маша-Цыганка, с играющим на щеках пуще прежнего румянцем, деловито орудовала шпильками, восстанавливая растрепанную прическу. Тяжело дышащий атаман курил у полураскрытого окна.

- Жеребец ты у меня, Гриша. Чистый жеребец! - Низкий бархатный голос клубился вокруг атамана, перемешиваясь с папиросным дымом. - И какой теперь ресторан? Куда я выйду в таком платье? Налетел, как на неприятеля! «Ура, вперед!..» Война, Гриша, последние манеры из тебя улетучит. Сапог своих чертовых не снимая! Напал на девушку, задрал юбку!.. Вот так вы там и берете приступом неприятельские позиции. А признайся, Гриш, брал в полон после боя пейзанок?

- Кого?

- Пейзанки, Гриша, это иноземные сельские жительницы!

- А не сельские как обзываются? - ехидно осведомился Семенов.

- Смотря где. Будто ты и не знаешь.

- Откель нам, сермяжным.

- Какой вы злопамятный, господин атаман! - Мария быстро поднялась со стула перед большим тяжелым зеркалом в черной лакированной раме, щедро украшенной замысловатым резным орнаментом из листьев и ягод. Покрутилась, придирчиво вглядываясь в собственное отражение. - Впрочем, платье. Все-таки, Гриша, умеют маньчжурцы делать шелковые ткани! Совершенно незаметны следы вашего налета, господин атаман.

- Вот и славно, - прогудел несколько охрипший Семенов. - Ну, так что? В «Эрмитаж»?

- Нет, там ску-ушно. И публика какая-то. А поедем в ресторацию Окуловского подворья? Рыбные блюда у них - бесподобны! И мозельское, надеюсь, не иссякло.

- Для тебя, моя прелестница, мы любое мозельское из-под земли достанем! - застегнув китель, пророкотал атаман и легонько хлопнул подругу пониже спины. - Вперед, труба зовет!..

РЕСТОРАЦИЯ крупного читинского предпринимателя Окулова располагалась на главной улице - Амурской. «Окуловское подворье» представляло из себя не только популярный ресторан, но и гостиницу - «номера». Оборудовано все было по первому разряду, заведением своим хозяин дорожил, репутацию стремился держать высоко, поэтому какой-либо сомнительной славы за «Окуловским подворьем» не водилось. Респектабельное заведение, куда не зазорно заглянуть высоким чинам и даже самому его высокопревосходительству главнокомандующему вооруженными силами Восточного Забайкалья и читинского гарнизона.

Визит Семенова и Маши-Цыганки вызвал небольшой переполох среди официантов и кухонной челяди. Но похожий на большого и сытого хомяка метрдотель в тщательно отутюженном смокинге панику пригасил мгновенно, гостей встретил почтительно, без подобострастия.

«Умеет себя подать, Ванька-половой!» - оценил Семенов, усаживаясь с супругой за небольшой столик в отдельной кабине. Белый барьер, увитый декоративной зеленью, отсекал ее от общего зала, не закрывая вида на небольшую эстраду, где музицировал квартет балалаечников, одетых в яркие, петушиных цветов, рубахи. «Светит месяц, светит ясный.» - сыпала балалаечная бойкая трель.