Олег Петров - Стервятники

Большую толику полученного за очередную «жареху» гонорара Вовчик по-гусарски проматывал с приятелем в том или ином пункте общепита, в диапазоне от рюмочной до вполне сносного кафе. В плане, где «принять на грудь», Вовчик был демократичен по максимуму.

Сотрудничество «Дима - Вовчик - читатель» плодотворно развивалось до той поры, пока жажда обресть репортерскую славу в масштабе всей страны, и даже СНГ, не подвигла Вовчика «засветить» на страницах московского «Мегаполиса» некоторые сокровенные подробности двух убийств, в расследовании которых участвовал Дима. Это закончилось печально: к двум трупам добавился третий, а капитана милиции Дмитрия Писаренко предупредили о неполном служебном соответствии. То есть фак­тически, официальным приказом начальника УВД, сообщили всему милицейскому люду: вот, товарищи, - потенциальный кандидат «на вылет» из органов правопорядка, лицезрейте и трепещите!

Потенциальный кандидат, понятно, после всего случившегося к Вовчику, мягко выражаясь, охладел: по утрам, когда выпадало столкнуться на лестничной площадке, Дмитрий улыбок и приветственных возгласов «гиены пера» не замечал.

Вовчик страдал. Жила криминальных новостей оскудела до крайности. Запросто подкатиться в дежурную часть управления и «заглотить» там свежую оперативную сводку Вовчик не мог. В лучшем случае его адресовали в пресс-группу УВД или к первому заму начальника управления - шефу криминальной милиции.

По первому адресу Вовчика и его коллег встречала обаятельная Лариса Борисовна, закончившая в свое время факультет журналистики Иркутского университета и немало потрудившаяся на репортерской ниве до той поры, пока не надела милицейские погоны. Местных собратьев по перу она старалась ставить в «одинаковые информационные условия». Вовчику довелось несколько лет поработать с Лорой в одной редакции и он прекрасно знал: лишнего не обломится, если что-то интересненькое произойдет, так она сама за пишущую машинку сядет. К тому же, и Лора, то бишь Лариса Борисовна, знала Вовчика как облупленного, всегда без обиняков заявляя ему, что со своей неуемной тягой к «жареному» и дешевым сенсациям шел бы он куда подальше.

Что же касается второго адреса. К большим милицейским чинам за разрешениями Вовчик ходить не любил: за морем телушка - полушка, да рубль перевоз. Те всё до такой степени пригладят, что, хоть наизнанку вывернись, а «сэнсейшена» не получится. Или вообще отвертятся от журналюжной липучести.

Ну, а уж к полковнику Рябинину тем паче хода для Вовчика не было, ибо как раз он-то и распорядился: журналюгу Николаева - гнать в шею.

Вот и стала с некоторых пор всё чаще и чаще посещать Вовчика мысль о необходимости возобновления консенсуса с Димой. Нужен был удобоваримый предлог, но на ум ничего не шло. И тогда Вовчик решил действовать напрямую.

Встретив в очередной раз Дмитрия, решительно преградил ему дорогу и без обиняков покаялся, разве что землю не ел. «Чисто­сердечное раскаяние в содеянном» было сопровождено предло­жением «трещину в отношениях замыть». А так как Дмитрий и сам уже давно махнул на Вовчика рукой, зная, что репортерская всеядность неистребима, то приятельское предложение принял.

ПРИМИРИТЕЛЬНЫЙ «банкет», дабы не создавать себе лишних трат, потому как с гонорарной подпиткой как раз случился облом, Вовчик решил устроить на дому у своей подруги. То есть у Лидочки. В гостях у нее Дмитрий уже однажды побывал. Позапрошлым летом. Как раз в тот послебанный субботний вечер, когда Вовчик затащил его к подруге на баночное пиво. Собственно, Дима там и ляпнул приятелю про расследуемое преступление. Правильно говорят психологи - преступника тянет на место совершенного преступления. Это, конечно, про Вовчика, а вы о чем подумали? Но ни Дима, ни Вовчик и не предполагали, чем закончится их второе совместное посещение пышнотелой и хлебосольной Лидочки.

В прошлый раз Вовчик подругу бесцеремонно оставил: зудила полученная от приятеля информация, уже мысленно рождались сенсационные строки для столичного издания. Потому изобразил для Лидочки проявление мужской солидарности, отвалив от подруги вместе с приятелем. Понятно, что свое обещание «вину загладить» исполнил буквально назавтра, однако именно с того вечера отношения Лидочки и Вовчика мерно покатились к закату. Женщины безразличия не прощают.

Да и приелся Вовчик Лидочке. А точнее, оба они - друг другу. Это Дима заметил, когда вновь оказался в уютной квартирке: хозяйка открыто строила глазки исключительно ему, а Вовчика держала на расстоянии. Узрев сию холодность, источаемую на приятеля, Дима решил использовать шанс. Посему весь вечер «блистал на манеже»: галантен, изящно остроумен и интимно-таинственен.

Извержение талантов во многом было связано с одной успешной оперативной комбинацией, которую Дима провернул в эту пятницу. Точнее сказать, успешно завершил.

Пятничный триумф готовился фактически всю рабочую неделю. Дима так удачно скрывался за многочисленными делами- побегушками от всевидящего ока своего начальника майора Генкина, что тот всерьез проникся служебной озабоченностью подчиненного и. забыл его нагрузить работой на выходные. Это была великая победа! Потому как капитан Писаренко со товарищи уже давно забыли, что такое полнокровные суббота и воскресенье. Забыл и Генкин. Но начальнику сам Бог велел, потому как он начальник (Генкин, конечно! А вы что подумали?). Безусловно, что любого опера нет проблем выцепить и на дому. Но Дима вынашивал намерения в эти выходные, если получиться, ускребстись от Генкина, - навестить старого приятеля в пригороде, давно звавшего его на добычу ухи.

По-доброму, по-старому: с удочкой, без сетей и прочих зверских прибамбасов. Знал приятель одно местечко в верховьях Читинки, где водились сомики. В это никто не верил, считая идиотскими рыбацкими байками, но дед приятеля рассказывал, что в том месте, где образовалось соминое улово, ранешне, еще до войны, имелся мосток. А в лихую годину с этого мостка сверзилась «полуторка» с зерном. Машинешку-то достали, но на потерянном зерне отъелись такие сомы! С тех пор там это рыбное племя и обосновалось, благо, цивилизация пока до верховьев обмелевшей во многих местах речушки особливо не добралась.

А деду приятеля насчет доброй рыбалки не верили. Особливо, конечно же, горожане, видя, в какой позорный ручей превратилась некогда горная речка, рассекающая областной центр. Не верили, хотя в иное дождливое лето этот самый ручей мог вздыбиться такой водой, что заливал в самом центре несколько кварталов, отрезая огромные части города друг от друга. Давно ли людей солдатики спасали, переправляя их через бурлящую желтую воду на плавающих «бэтээрах»? Да уж, приговаривали горожане с интонацией незабвенного Кисы Воробьянинова, - стихия! Но в сомиков так и не верили. Или просто не случалось среди слушателей дедовских баек фанатов рубной ловли?