Олег Петров - Стервятники

Шесть циклов. И у него нет Дороги Возвращения. А может, и не было ее никогда? И обозначенные для стражи шесть циклов - предел?

Да!.. Вот оно в чем - Озарение! Вот она - Великая Истина о Дороге Возвращения Хранителя. Никто никогда из Хранителей не стучался в ворота небесного храма Шамбалы. Никто и никогда. А может, и Шамбалы. Не-е-ет!!! Да поразят его смердящий язык боги! Прочь, прочь, смрад, поедающий разум и веру!

Кто сказал, что он имеет права на бессилие, пока не пришел новый Хранитель?! Шесть циклов. И все чаще и чаще появляются

Посягающие. Загадочные, непонятные. В диковинном облачении. Он должен попробовать еще раз, он должен совершить арджоха. Он должен дождаться прихода нового Хранителя.

СВЕТЛАНА Васильевна Алейникова, тридцатилетняя «следачка» - старший следователь областной прокуратуры, - никогда себя к мужененавистницам не относила, но после окончания юрфака Иркутского университета на сильный пол ей хронически не везло.

Она почти уверила себя в этом, дважды побывав замужем, первый раз полтора студенческих года перед выпуском, второй раз - пять лет назад.

Первый семейный стаж - банально, но факт - прекратила лучшая подруга, с которой до своего замужества Светлана Васильевна делила комнатенку в вечно гомонящей обшарпанной общаге. Лучшая подруга была свидетельницей на немудреной свадьбе Светы и Игорька и постоянно присутствовала в жизни молодой четы. Когда Светлана на трое суток попала в гинекологию по некоторым женским неурядицам, сама судьба велела подруге-свидетельнице переспать с Игорьком. И это им так понравилось, что они вскоре «обрадовали» Светлану: мол, сердцу не прикажешь. Но «госы» она сдала нормально.

Второй брак тоже был недолгим. Попав по распределению в глубинку, затрапезный районный центр в трех сотнях верст от столицы солнечного Забайкалья, молодая следовательница райпрокуратуры поселилась у шустренькой бабки, сняв уютную маленькую комнатку с пожелтевшим тюлем на оконце.

Через полгода из армии прикатил «на постоянное место жительства» бабкин сынок - такой же шустрый, как мать, отставной прапорщик Константин.

Жиличку зеленоглазый Костя начал штурмовать в первый же вечер. Парень, в общем-то, был видный, в руках все горело, но в родном селе задерживаться не собирался, красочно расписывая свои связи в Чите, где он до этого служил свою сверхсрочную подписку в штабе тыла Забайкальского военного округа.

Света послушала-послушала его рассказы о жизненных перспективах, да и подумала, что областной центр почему-то лучше, чем районный.

Через месяц расписались. Чинно посидели со свекровкой и немногочисленной родней со стороны мужа за небогатым столом, на котором, пожалуй, только спиртного было - хоть залейся. Костя и залился. Наутро виновато оправдывался, приводя решающий, на его взгляд, аргумент: такое счастье ему привалило! И ведь поверила. А что ей оставалось. С пятнадцати лет практически одна: родители утонули, провалившись с машиной в полынью, растила бабка. Умерла, когда Светлана училась на втором курсе.

В одном Константин не соврал: вскоре они действительно сменили унылый райцентр на читинский пригород. Благоустроенную квартиру получили в ДОСе, в сосновой Атамановке, от военного авторемонтного завода, куда устроился муж.

Удачно сложилось со службой и у Светланы: покривилось- покривилось начальство, но подписало приказ о переводе в областной центр, в Ингодинскую районную прокуратуру. На этом удачи и закончились.

Через год от Костика не осталось ничего. Ни выправки былой, ни рук золотых. Они-то его и погубили. Как мастер, нарасхват был. Полковники приезжали, заискивая. Чуть ли ни ежедневно Костик, ублажив очередного автовладельца с большими звездами на пого­нах, приползал к родному порогу «на четырех»...

Пять лет назад развелись. С разменом квартиры ничего не получалось, а жить с вечно пьяным и наглеющим бывшим мужем. Спасибо тогдашнему и нынешнему начальнику Алейниковой, внешне хмурому и бурчащему Тимофею Палычу: сходил к прокурору области, а тот позвонил кое-кому. Квартиру Светлане Васильевне не дали, но в общежитии молодых специалистов комнату получила отдельную, на втором этаже, рядом с душем.

Потом Тимофея Палыча перевели начальником следственного отдела в областную прокуратуру, а он уж Алейникову перетянул за собой, увидев в молодой женщине способную и перспективную «следачку». Под крыло взял, по-отечески, узнав, что никого на этом свете у Светланы нет.

Квартира, своя, отдельная, не светила ей и в отдаленной перспективе. Был, правда, один, обещал. В солидных партийных товарищах ходил. Был да сплыл.. Встречались конспиративно, с собой коньячок приносил, тряпки дарил. А когда первого в обкоме сняли и отправили на «почетный отдых», то и под ее «аппаратчиком» стул зашатался. Не до Светланы ему стало. Впрочем, ей и самой вся эта конспирация надоела до чертиков.

Номенклатурный сердечный друг канул в небытие, однако демократическая тревога для него оказалась ложной, куда как в более удобное кресло пересел. И - снова нарисовался. Но она сказала «нет». Потешились и будет. Вернула, так сказать, мужчинку в семью.

Потом мелькали перед глазами разные. Прокурор один районный на несколько месяцев задержался, но стоило ему добиться перевода в родные ставропольские края.

Впрочем, сожаление о несостоявшемся - это так, к слову. По роду своей работы Светлане Васильевне ежедневно приходилось иметь дело в основном с представителями сильной половины человечества. И мнение об этой половине складывалось своеобразное. Соответствующее работе следователя прокуратуры.

Ежедневно только стол, намертво забетонированный в пол, разделял Светлану Васильевну и ее очередного «клиента». Уголовные дела, как известно, прокуратура расследует по преступлениям тяжким, поэтому «контингент» подстать: убийцы, насильники и - свежая струя - рэкетиры.

Вот и сегодняшний допрос мускулистого дуэта, двух недоучившихся студентов факультета физвоспитания пединститута, давно забывших про зачетки, сессии и несданные «хвосты», из той же оперы. Убила на каждого по полтора часа, но больше это напоминала игру в молчанку, а не допрос. Мальчикам, понятное дело, лучше помалкивать: торговцев на рынке трясли явно не по собственной инициативе. Да только не на тех нарвались: когда бы из барыг- одиночек сотенные вынимали. Уважающий себя и свой промысел барыга в милицию не побежит - себе дороже. Уж если только с большого перепугу.

А мальчики влетели. И влетели крепко. Молодцы, опера из «уголовки», взяли хорошо, со свидетельской базой, на горячем. Так что, молчи - не молчи, а до суда дело дойдет, и впаяют мускулистому дуэту бесспорно. Лет пять мальчикам свою криминальную «стипендию» не получать. Хотя.