Хулия Наварро - Глиняная Библия

– Конечно, мой дедушка тебе ведь за это платит.

Клара тут же пожалела о том, что произнесла эту фразу, однако было уже поздно. Впрочем, ей ведь хотелось, чтобы Ахмед осознал, что ему больше не удастся вводить ее в заблуждение.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что ты работаешь на моего дедушку, участвуешь в одной из осуществляемых им операций, и он тебе за это платит. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься.

– Вот именно это я и имела в виду.

– Однако ты произнесла это таким тоном…

– Я говорю таким тоном, какой считаю приемлемым. Мне нет необходимости пытаться быть дипломатичной.

– Мы в наших отношениях вплоть до сего момента пытались избегать ссор. Мне не хотелось бы, чтобы мы с тобой поругались.

– Нет, мы не будем ругаться, потому что и я этого не хочу. Ладно, давай оставим эту тему. Мой дедушка хочет увидеться с вами как можно скорее.

– Дай мне минуту, чтобы я мог привести себя в порядок, а затем я сразу же пойду к твоему дедушке.

– Тебе придется подождать Ясира. Дедушка хочет встретиться с вами обоими. Когда будете готовы, скажите об этом Фатиме.

Клара вошла в комнату дедушки. Врач только что сделал ему укол, а десятью минутами раньше – переливание крови, отчего на ввалившихся щеках Альфреда Танненберга снова появился румянец.

Салам Наджеб бросил взгляд на Клару и жестом показал, чтобы она подошла ближе.

– Думаю, что благодаря переливанию крови и уколам господину Танненбергу станет лучше, и он сможет в течение ближайших дней активно заниматься делами. Однако, как я ему уже говорил, нам придется делать ему переливание крови каждый день. Это единственно возможный способ… Только так можно поддерживать его организм в тонусе.

– Большое спасибо, – прошептала Клара.

– Я чувствую себя намного лучше, – сказал Альфред Танненберг.

– Однако это лишь временное улучшение, – заметил доктор Наджеб.

– Я знаю, что вы не можете продлить мне жизнь еще на несколько лет, однако, по крайней мере, поддерживайте меня в таком вот состоянии, пока я вам не скажу «хватит».

Старик произнес эти слова тоном, не допускающим возражений.

– Я сделаю все, что в моих силах, господин Танненберг.

– Если вам это удастся, моя внучка вас очень щедро отблагодарит.

Несомненно, дедушка! – подхватила Клара.

Клара подошла к дедушке и поцеловала его в щеку, сильно пахнувшую мылом.

Салам Наджеб выполнил инструкции, данные ему Кларой и Танненбергом: делать все необходимое, чтобы Альфред Танненберг выглядел достаточно здоровым. Ни у кого не должно возникнуть сомнений в его способности руководить людьми. Врачу ничего не оставалось, кроме как выполнить их требования, к тому же он знал: тех денег, которые он за это получит, ему может хватить на несколько лет.

– Как вы считаете, доктор, мой дедушка уже может выйти из своей комнаты и провести небольшие переговоры в соседней комнате? – спросила Клара.

– Да, только не затягивайте эти переговоры, потому что может произойти.

Врач не договорил: раздался стук в дверь, и в комнату вошла Фатима.

– Хозяин, господин Ясир и господин Ахмед ждут вас, – объявила она.

– Дедушка, приподнимись и обопрись на мое плечо. Сможешь?

– Я пойду сам, не стану опираться даже и на твое плечо. Эти шакалы думают, что я умираю. Хотя это правда, они не должны прийти к такому выводу. Пока не должны.

Клара открыла дверь и вместе с дедушкой вышла из комнаты. Когда Ясир и Ахмед увидели Альфреда и Клару, они встали.

– Господин Танненберг… – начал было пораженный Ахмед.

– Альфред… – еле выдавил из себя Ясир.

Альфред Танненберг с презрением посмотрел на них обоих. Он знал, что они ожидали увидеть его в гораздо худшем состоянии. Бросив на них злорадный взгляд, Танненберг рассмеялся.

– Думали, что приедете уже на мою могилу? Воздух Сафрана пошел мне на пользу, да и пребывание рядом с Кларой укрепляет мои жизненные силы. А уж воли к жизни у меня хоть отбавляй.

Ни Ахмед, ни Ясир ничего не ответили. И тот, и другой лишь вежливо улыбнулись и стали ждать, когда Танненберг присядет. Однако он стал ходить взад-вперед по комнате, искоса поглядывая на них обоих.

– Дедушка, тебе что-нибудь принести? – спросила Клара.

– Ничего не надо, девочка моя, лишь немного воды. А вот наши гости наверняка проголодались. Пусть Фатима принесет им чего-нибудь поесть, а то мне с ними надо еще о многом поговорить.

Клара вышла, и мужчины остались в комнате втроем. Танненберг чувствовал свое явное превосходство. Он знал, что и Ахмед, и Ясир никак не ожидали увидеть его таким бодрым, и злорадно смеялся про себя над замешательством Ахмеда и Ясира, которые не сумели скрыть своего удивления.

Ясир протянул Альфреду письмо от своего племянника. Танненберг прочел его и затем положил в карман.

– Итак, война начнется двадцатого марта. Ну что ж, чем раньше, тем лучше. Мои люди уже готовы. – Он повернулся к Ахмеду. – Ты сделал то, о чем я тебя просил?

– Да. Задача оказалась довольно сложной. Это может, конечно, показаться неправдоподобным, но далеко не все экспонаты музеев были занесены в каталоги. Мне пришлось потратить больше денег, чем я предполагал, чтобы кое-кто из доверенных лиц составил описи наиболее важных экспонатов, имеющихся в том или ином музее. Эти описи, как ты и требовал, я передал Ясиру.

– Я знаю. Энрике и Франк уже переговорили со своими клиентами, и должен сказать, что многие потенциальные покупатели желают приобрести сокровища этой страны. Джордж тоже поставил в известность своих клиентов через Роберта Брауна, так что каналы сбыта уже задействованы. А как там дела у того командира «зеленых беретов», которого прислал Дукаис?

Ясир, прежде чем ответить, прокашлялся. Он знал, что этот вопрос адресован ему.

– Майк Фернандес тоже готов. Его люди находятся там, где ты приказал им быть. С перевозкой товара проблем не будет. Единственное, что нам осталось, – ждать.

– Это будет самая большая операция по продаже произведений искусства из всех, которые мы когда-либо проводили, – сказал Танненберг. – Мы, заметьте, принесем пользу человечеству; потому что спасем культурное наследие Ирака. Если эти сокровища отсюда не вывезти, они могут погибнуть во время бомбардировок. Кроме того, с началом войны всякий сброд начнет растаскивать все ценное, совершенно не разбираясь, в чем разница между глиняной табличкой и шумерской цилиндрической печатью.

Ни Ясир, ни Ахмед ничего не ответили на эти рассуждения Танненберга. Они оба осознавали, что, по сути дела, тоже являются ворами, однако не видели никакого смысла в том, чтобы, открыто заявляя об этом, еще больше унижать свое человеческое достоинство.

– Сколько штук калькулей мы сможем раздобыть? – спросил Танненберг у Ахмеда.