Нэнси Бильо - Крест и корона

Я тоже отложила виуэлу. Брат Эдмунд не ответил. Он не мог оторвать глаз от гобелена.

— Красиво, правда? — спросила я.

— Да, безусловно, — медленно проговорил он. — Но почему именно история о Дафне? Выбор сюжета представляется мне весьма необычным для монастыря. И уж вдвойне странно, что этот гобелен решили вывесить к поминальному пиру.

Я кивнула:

— Понимаю, у меня мифы раньше вызывали точно такое же чувство. Но настоятельница Элизабет заверила нас, что воспроизведение классических сюжетов в искусстве никоим образом не является богохульством.

Брат Эдмунд открыл было рот, словно собираясь возразить, но потом посмотрел на свою сестру, на меня — и решил промолчать. Лицо его приняло обычное бесстрастное выражение. Тут в дверях появился брат Ричард и срочно позвал его в лазарет.

Брат Эдмунд передал свою лютню сестре и поспешил прочь. Я тоже вышла из зала, чтобы заняться другими делами. В коридоре появилась сестра Элеонора, которая выглядела очень серьезно и сосредоточенно. Я тут же поняла почему. За ней шли шесть монахинь, которые несли сокровища нашей церкви: потиры, блюда и самое драгоценное — раку. Ее выносили на мессу в День всех святых, а теперь хотели выставить в зале капитула, чтобы увидели наши почетные гости. Нашему монастырю было чем гордиться.

Я прижалась к стене, чтобы пропустить процессию. Сестра Рейчел несла раку осторожно, словно новорожденного младенца. Рака представляла собой светлую, высеченную из камня женскую руку в натуральную величину; рука словно росла из позолоченного цилиндрического основания, инкрустированного алмазами и маленькими рубинами. Раке этой было более двух столетий. Эдуард III подарил ее монастырю к его основанию. Мне довелось подержать реликвию в руках — она казалась хрупкой, но при этом была довольно увесистой. Раки обычно содержат какую-нибудь святыню: локон волос, ноготь, мощи святых, но эта была подарена нам пустой. Что ж, из-за этого мы не меньше чтили ее за красоту и святость. Сердце мое забилось чаще, когда сестра Рейчел проносила раку мимо меня. Стыдно признаться, но иногда мне почему-то казалось, что два пальца, выставленные вперед, сейчас ухватят меня.

Сестра Элеонора окликнула монахиню, шедшую последней:

— Сестра Агата, не забудьте взять в библиотеке «Житие святой Матильды».

Я быстро выступила вперед:

— Сестра Агата, позвольте помочь вам.

Начальница послушниц обрадовалась:

— Да, сестра Джоанна, пожалуйста, откройте библиотеку и ждите меня там. Я скоро приду. — Она засунула руку в карман и сняла ключ с колечка.

Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не припустить бегом. Мои руки дрожали, когда я отпирала замок. Я снова направилась к тому месту, где когда-то нашла книгу про Этельстана. Увы, на ее месте по-прежнему зияла пустота. Книгу так и не поставили обратно.

И тут мои глаза наткнулись на «Историю Плантагенетов». Может быть, я найду там что-нибудь про Ричарда Львиное Сердце? Моя рука потянулась к обложке, но как раз в этот момент в библиотеку энергичным шагом вошла сестра Агата. Я отпрянула от книги, резко повернулась к монахине, но она ничего не заметила.

— Спасибо, сестра Джоанна. Страницы этой рукописи такие хрупкие, с ними следует обращаться осторожно.

Мы нашли «Житие святой Матильды» — одну из пяти иллюминированных рукописей настоятельницы. На каждый цветной рисунок, открывавший страницу с текстом, у монахов уходило, наверное, по нескольку недель.

Отсоединяя зажимы, удерживавшие книгу на месте, сестра Агата сказала:

— Разумеется, моего мнения никто не спрашивает, но лорд Честер не производит впечатления человека, который интересуется книгами.

— Вы видели прежде лорда Честера? — удивилась я.

— А вы нет?

Я задумалась на мгновение, потом отрицательно покачала головой.

Сестра Агата сложила губы трубочкой.

— Было время, лорд Честер часто посещал монастырь. В этом нет ничего удивительного — он ведь наш сосед. Но за последние два года, после того как его дочь стала послушницей, он, помнится, приезжал сюда всего один только раз.

Наконец ей удалось отстегнуть манускрипт. Я подошла поближе, чтобы помочь.

Сестра Агата решила поговорить со мной о наболевшем:

— Молодость — это, конечно, хорошо. Нашей настоятельнице сорок один год, у нее хватит сил, чтобы еще много чего добиться для монастыря. Но сделать циркатором девчонку, которой только-только исполнилось тридцать? Вынести это нелегко. Нет, я вовсе не ропщу, сестра Джоанна. Поймите меня правильно…

Сестра Агата продолжала свои излияния, пока мы несли книгу из библиотеки. Свободной рукой я прикрыла за нами дверь — запереть ее начальница послушниц не попросила.

В зале я помогла ей положить «Житие святой Матильды» на длинную столешницу рядом с ракой, установленной на гипсовой подставке. При виде ровно висящего теперь над столом гобелена с Дафной сестра Агата просветлела лицом и присоединилась к другим монахиням, в восхищении стоявшим перед ним.

— Да, это воистину одна из лучших наших работ, — объявила она, а потом вытянула губы. — Постойте-ка. Вот эта девушка, что стоит в середине. Ее лицо кажется мне знакомым. Где я могла ее видеть?

Поклонившись, я отошла от сестер и направилась к двери. Остановилась в ожидании: вот сейчас сестра Агата окликнет меня и потребует вернуть ключ. Но она этого не сделала.

Спеша по коридору, я уговаривала себя, что забывчивость не самый худший из грехов. К вечерней молитве я непременно возвращу ключ сестре Агате.

Я вернулась в библиотеку, поставила на стол новую свечку и плотно закрыла дверь. Потом взяла книгу про Плантагенетов. Я быстро нашла главу, посвященную Ричарду Львиное Сердце, второму английскому королю из династии Плантагенетов, и прочитала ее до конца.

«В последний год правления, после возвращения из Святой земли и освобождения из плена, Ричард затеял с французским королем распри из-за земель. Принадлежавший Ричарду замок Шато-Гайар на Сене был могучей крепостью, строительство которой завершилось в 1198 году. Но на возведение этого замка ушло много средств из английской казны и казны королевства Аквитания, подаренного Ричарду матерью, королевой Алиенорой.

Весной 1199 года Ричард управлял своими владениями из Аквитанского двора. В это время он получил сообщение, что глубоко в земле близ замка Шалю-Шаброль, что находился неподалеку от того места, где он тогда пребывал, найдены сокровища. Эти земли принадлежали виконту Лиможскому, который считался вассалом Ричарда, но имел многочисленные связи с французским королем, а потому не пользовался доверием.

Ричард отправился в Шалю-Шаброль и предъявил права на находку, потому как в то время до крайности нуждался в деньгах. Сокровища были найдены крестьянином. Осмотрев находку, а это оказались золотые монеты и предметы королевской ценности, Ричард объявил, что она английского происхождения.