Данила Монтанари - Идущие на смерть приветствуют тебя

«Клянусь Гермесом, только делового посетителя мне сейчас не хватало», — подумал Аврелий, не решившись во второй раз за утро упрекнуть своего усердного управляющего.

Однако на этот раз Парис ошибся, оценивая важность гостя. В таблинуме на почетном месте сидел, потягивая из кубка отличное вино, гладиатор Галлик.

— Сенатор, извини за беспокойство. Но произошло несчастье, и я подумал, что надо бы сообщить тебе. А любого другого, кто бы ни пришел из нашей школы, этот твой цербер управляющий вряд ли пустил бы дальше вестибюля…

— Какое несчастье? — прервал его Аврелий, недовольный церемонным тоном кельтского гладиатора.

— Несчастье произошло с одним нашим атлетом.

— Что же тут странного, — пожав плечами, заметил сенатор. — Многие из вас погибают во время тренировок.

— На этот раз все не совсем обычно, — спокойно ответил Галлик. — Мы нашли Турин мертвым в его комнате, которая была заперта изнутри на тяжелую задвижку…

— Турий! — изумился патриций. — О боги Олимпа, этого не должно было случиться. Идем туда сейчас же! — приказал он, сдержав гневный жест.

Через несколько минут носильщики паланкина уже быстро бежали к Лудус Магнус.

— Сенатор, я погиб! — встретил его ланиста Ауфидий в полном отчаянии. — Кто-то напустил порчу на моих лучших атлетов. Смотри, смотри, что я нашел в комнате Турия! — воскликнул он, с ужасом указывая на округлый кусок темного дерева, лежавший на полу.

Аврелий подобрал его и внимательно осмотрел. На дереве был грубо вырезан глаз, в центре которого чернели два зловещих одинаковых круга.

— Видишь, зрачки! — простонал ланиста. — О боги, что это все значит? Дурной глаз, не иначе! Мои гладиаторы умирают без всякой определенной причины, тут явно какое-то колдовство, уверяю тебя! Осторожно, сенатор, брось его! — в ужасе вскричал он, увидев, как Аврелий, веривший в колдовство не больше, чем в богов, совершенно спокойно прячет ужасный предмет в складках своей туники. Они наняли колдуна, чтобы его погубить! Это наверняка задумал какой-нибудь одержимый. Поставил на него, потерял деньги и решил отомстить… Или какой-нибудь жалкий философ, из тех стоиков, что осуждают бои гладиаторов из-за какой-то там глупой человечности. Это же провокаторы, трусы, паникеры, подлецы, нанятые врагами Римской империи… — возмущался Ауфидий.

Патриций, не обращая на него никакого внимания, быстро направился в сполиарий, где врач Хрисипп ожидал его, склонившись над трупом.

— На этот раз тоже никаких ран, кроме вот этой небольшой царапины на шее… — пояснил медик, сразу же переходя к сути.

— Такой же точно, как у Хелидона! — заметил Аврелий. — Тоже мне, дурной глаз! — воскликнул он. — Скорее, Хрисипп, вскрой эту рану — может, удастся понять, как они убиты!

Врач взял тонкий скальпель и принялся за дело. Но тут же остановился.

— Ну как? Что-то нашел? — с надеждой спросил сенатор.

— Нашел, — подтвердил Хрисипп. — Какое-то инородное тело, что-то вроде крохотной щепочки… Глубоко вошла, тут надо действовать осторожно, иначе сломается, — произнес он, профессионально подходя к делу, и взял пинцет. — Вот смотри: кончик острый, как у иголки.

— Отравлен… Давай еще раз осмотрим труп Хелидона, может, найдем такую же, — предложил Аврелий.

— Он сожжен на траурном костре, и пепел развеян, — огорчил его Хрисипп.

— Клянусь бородой Зевса, разве ты не мог осмотреть его тогда внимательнее? — взорвался гневом патриций.

— Ты тоже, если не ошибаюсь, находился здесь, сенатор, но не просил меня об этом, — обиделся врач.

— Покажи иглу. Она слишком короткая, чтобы вылететь из лука. И все же проникла настолько глубоко, что не видна снаружи… Как это могло случиться?

— Не спрашивай меня, благородный Стаций, — ответил врач, разводя руками. — Знатоков оружия у тебя сколько угодно, стоит выйти за дверь. Я врач, а не мясник, — сокрушенно произнес он, старательно отмывая руки уксусом.

И все же, несмотря на совет Хрисиппа, никто в казарме не сумел помочь сенатору.

— Мы используем меч и кинжал, пожалуй, еще копье или трезубец, но не яд! Мои ребята — убийцы настоящие. И убивают безо всяких хитростей, а как порядочные люди, — возмущался Ауфидий. — Никогда, никогда не опустились бы они до такой низости, подобные коварные приемы не для них!

— А ну покажи стрелу! — усмехнулся Геракл, протягивая огромную волосатую ручищу.

— Нет, — отрезал Аврелий.

Своей неуклюжей лапищей сарматский гладиатор не сумел бы удержать стрелу. С этой тоненькой острой иголочкой нужно обращаться осторожно.

— Сенатор, забыл тебе сказать, — растерянно произнес ланиста, — Турий говорил вчера, что ему необходимо повидать тебя.

— О богиня Диана! И ты не предупредил меня? — в отчаянии воскликнул Аврелий.

Ауфидий растерялся.

— Я не хотел беспокоить такого важного человека, как ты, из-за простого ретиария, — сокрушенно признался он. — Я сказал, что он сможет поговорить с тобой, когда ты снова приедешь в казарму продолжать расследование.

— Глупец! — вскипел патриций. — Дождался, пока ему не заткнули рот!

Ланиста сжал кулаки и опустил глаза, сдерживая гнев. Теперь этот спесивый магистрат поговорит с Клавдием Цезарем — и прощай Лудус Магнус…

— Покажи, где нашли труп! — потребовал Аврелий, решительно отодвигая его в сторону.

И уже через минуту он стоял в жалкой комнатке, обставленной в спартанском стиле — там была всего лишь скамья с ящиком для одежды и доспехов. Низкое узенькое окошко на уровне пола, единственное в этой конуре, было затянуто металлической решеткой.

— Он лежал на кровати?

— На полу, ничком, вон там, у окошка, — ответил Ауфидий.

Аврелий прикинул расстояние. Слишком далеко, чтобы дотянуться снаружи до Турия рукой. Подойдя ближе и потрогав решетку, он убедился, что она весьма прочная. К тому же, судя по паутине, к ней, похоже, давно никто не прикасался.

Вдруг за дверью раздался какой-то шум и громкий крик.

— Пустите меня! — требовал высокий, визгливый голос. — Пустите меня, ради всех богов!

Публий Аврелий поспешил открыть дверь. Недоставало только, чтобы эти тупые охранники помешали ему говорить с гладиаторами!

— Наконец-то, сенатор! — обрадовалась Ардуина, как только патриций впустил ее.

— Садись, пожалуйста, — любезно предложил Аврелий, помогая ей освободиться от легкого копья и шлема.

Гладиаторша она или нет, но в любом случае Ардуина — женщина, и поэтому с ней следовало обращаться как с таковой. При всем желании сделать это оказалось не так-то просто, тем более что и сама она со своими грубыми, мужскими ухватками отнюдь не облегчала задачу.

— Слушаю тебя, — вежливо обратился к ней сенатор, ожидая узнать нечто важное.

— Что случилось с твоим слугой? Он явился сюда на днях, принес мне прекрасный подарок. И обещал вернуться, но… — Круглые глазки гладиаторши зажглись похотью.