Елена Ярошенко - Визит дамы в черном

Поезд медленно набирал скорость. Митя пошел рядом с вагоном, чтобы еще хоть недолго не терять Марту из виду.

— Не забывай меня, Митя! — закричала Марта. — Слышишь? Не забывай!

Над Петербургом висели низкие темные тучи. С утра шел дождь, то припуская во всю силу, то замирая, то падая крупными тяжелыми каплями, то мелкой холодной моросью. Митя шел вдоль Мойки и, как только дождь стал стихать, вытащил из кармана письмо от Марты, полученное им накануне и прочитанное уже не раз. Разгладив смявшийся листок, он снова вгляделся в небрежные строчки:

«Митя, ты самый умный и добрый, я верю, ты сможешь все понять. Я решила не возвращаться в Россию — это чужая для меня страна, где я встретилась только с обманом и горем. Мне нигде нет места, в Польше я — русская и никому не нужна, в России я — полька, и тоже посторонняя для всех, кроме тебя. А здесь меня признали за свою и американские русские, и американские поляки, и каждый старается мне чем-нибудь помочь. Я не чувствую себя одиноко, потому что мы все — эмигранты и как бы немножко свои. Но мое положение лучше, чем у других, мне не нужно начинать с нуля, у меня есть состояние, и есть возможность увеличить это состояние — тут потрясающие перспективы, Митя! Наверное, во мне проснулась отцовская деловая жилка — меня тянет заняться бизнесом (здесь так называют предпринимательство). Знаешь, я попробовала играть на бирже, это оказалось так увлекательно. Я на днях купила недорогие акции, которые за неделю возросли в цене вчетверо и принесли мне триста процентов прибыли.

Мне мешает незнание английского языка, я стала брать уроки и уже немного болтаю по-английски. Грамматика языка несложная, но произношение очень непривычное. Наверное, у меня сильный акцент, но здесь это не редкость и никто акцента не стесняется. Во всяком случае, найти общий язык с продавщицей из галантерейного магазина я уже могу.

Конечно, если бы ты, дорогой, захотел приехать ко мне и остаться в Америке, я была бы совсем счастлива, но боюсь, ты не приедешь… Не сможешь покинуть свою обожаемую Россию. Подумай, Митя, ты ведь тоже любишь приключения, ты ведь тоже не прочь посмотреть новые города? Подумай! На всякий случай мой адрес в Нью-Йорке…»

Строчки расплывались от дождевых потеков. Митя скомкал бумажный листок и бросил его в Мойку. Порыв ветра подхватил письмо и понес его над рекой, но скоро тяжелые капли прибили листок вниз, к воде…

— Господин, угостите барышню стаканом вина! — раздался тоненький голосок с мягким польским акцентом.

Митя обернулся. Рядом с ним стояла уличная проститутка, молоденькая миниатюрная блондинка, еще не успевшая сильно истаскаться, с нежным детским лицом. Промокшая шляпка с красными цветами и развившиеся от дождя локоны придавали ей жалкий вид. Девушка сильно замерзла, и чувствовалось, что ей непросто дается не стучать от холода зубами.

«Господи, как она похожа на Марту! И что же случилось с этой девочкой, что заставило ее бродить тут и искать клиента?» — подумал Митя и спросил:

— Ты из Польши?

— Так. Стаканом вина, прошу, угостите, господин, холодно очень.

— Вином угощать не буду. А вот чаю горячего выпить тебе не помешает, а то заболеешь. Пойдем!

— Господин берет меня на время или на ночь?

— Господин тебя не берет, господин хочет, чтобы ты обсохла и согрелась. Если тебе нужны деньги, я тебе дам немного.

Девочка наконец поняла, что ее просто пожалели. В глазах ее выступили слезы.

— Ты давно на панели?

— Нет, неделю только.

— У тебя ведь случилась какая-то беда?

Девочка молча кивнула.

— Ладно, за чаем и расскажешь. Вдруг я смогу помочь? Хорошо?

Девочка снова кивнула и пошла рядом с Митей, чтобы погреться в обещанном ей тепле.

1905 год в России выдался страшным и кровавым. В потоке бесконечных сообщений о жертвах террористических актов, погромов, поджогов, расстрелов, бессмысленных уличных перестрелок затерялось известие об убийстве, произошедшем в маленьком старинном городе на Волге.

Страну сотрясали беды глобального масштаба. Человеческая жизнь стремительно обесценивалась. Убийство в уездном городке, благополучно существовавшем в стороне от революционных потрясений, не вызвало широкого резонанса. Но в судьбах людей, прикоснувшихся к этой трагедии, оно оставило свой след.

Судебный следователь Дмитрий Степанович Колычев шел по Соборной площади уездного города Демьянова и раздумывал — стоит ли идти обедать домой или свернуть в трактир при гостинице «Гран-Паризьен» да съесть пару тарелок холодной окрошки, а потом посидеть где-нибудь в тени…

— Дмитрий Степанович! Господин Колычев! — окликнули его сзади. Колычев оглянулся. К нему бежал молодой телеграфист в расстегнутом по случаю жары кителе.

— День добрый, Дмитрий Степанович! Я смотрю — вы идете, а как раз перед тем на ваше имя телеграмма пришла. Думаю, сразу уж и отдам.

Телеграфист протянул Колычеву узкую полоску бумаги, которую даже не успели наклеить на бланк. Дмитрий прочел:

«МИТЯ ВСКЛ ВЫЕЗЖАЮ К ТЕБЕ В ДЕМЬЯНОВ ЗПТ ПОДРОБНОСТИ ПРИ ВСТРЕЧЕ ТЧК НАДЕЮСЬ НА ТЕПЛЫЙ ПРИЕМ ТЧК ЖДИ ПОСЛЕЗАВТРА ПАРОХОДОМ ДИАНА ТЧК ПЕТР».

— Братца ждать изволите? — спросил любопытный телеграфист.

— Однокашника по университету, — ответил Дмитрий Степанович.

Он никак не мог привыкнуть после Петербурга, что в Демьянове все горожане друг друга знают и жизнь каждого в мельчайших подробностях была ведома всему городу. Кто что сварил на обед, кто купил в лавке ткани на платье жене, кто нанял маляра белить потолки, чья кухарка поскандалила на рынке — удержать в секрете невозможно было ничего. А уж приезд в город нового лица, да еще из Петербурга, да еще холостяка, а значит, потенциального жениха, станет настоящей сенсацией, и юный телеграфист, владеющий подробными сведениями, тут же окажется в центре внимания.

Когда-то Дмитрий Колычев считался одним из самых способных студентов на факультете правоведения Санкт-Петербургского университета. Все его друзья полагали, что Дмитрия ждет быстрая блестящая карьера в столице. Но, к удивлению многих, он отказался остаться при Окружном суде Санкт-Петербурга в качестве младшего кандидата на судебную должность. Завидные предложения известных столичных адвокатов Немирова и Цегинского, приглашавших Колычева в свои конторы на должность помощника присяжного поверенного, тоже были отвергнуты. Молодые юристы, выпускавшиеся из университета вместе с Дмитрием, готовы были продать душу за возможность поработать с такими светилами адвокатуры, а Колычев легко и бездумно упустил свой шанс…

Приятели стали шептаться: «Дмитрий сам не знает, чего ему надо! Строит из себя переборчивую невесту и в конце концов останется без должности. Может быть, он полагал, что ему предложат портфель министра внутренних дел? После убийства Плеве министерское кресло как раз освободилось. Жаль, что Государь не знает о нашем великом Колычеве и на этот пост уже прочат князя Святополк-Мирского».