Жан-Франсуа Паро - Таинственный труп

— Смейтесь, смейтесь! Я больше ничего не скажу. Думайте сами. Измените вашу точку зрения. Сделайте шаг вперед, потом отступите, опустите голову, потом поверните, поднимите или опустите глаза.

— Забавно, вы изъясняетесь совсем как Семакгюс; тот целый вечер докучал мне своими анаморфозами и сменой угла зрения.

Приподнявшись на подушках, Ноблекур вытянул палец в сторону Николя.

— Вот именно! Это то же самое. Вы верите в то, что вы видите, в то время как на деле все представлено так, чтобы сбить с толку ваши чувства.

И он уставился на содрогнувшегося Николя.

— Если вы мне верите, вы пойдете и немедленно ляжете в постель, ибо вы дрожите как озябшая лошадь, которой пришлось долго бегать.

По дороге к себе Николя попросил у Катрины капельку ее эльзасского подкрепляющего снадобья и глотнул немалую толику. Прежде чем раздеться, он подробно исследовал захваченный им с собой плащ Эмманюэля де Риву. Каково же было его удивление, когда, ощупывая край, он обнаружил в подкладке монету и с трудом, но вытащил ее. Это оказалась английская гинея. И снова очередная тайна, причем двойная, ибо в плаще, похищенном несчастной Киской, также… Неужели это совпадение? Или в этом есть некая закономерность? Что можно сейчас сказать об этом? Решив понапрасну не терзать себя предположениями, он лишь отметил, что английская рука появляется в этой истории уже не в первый раз. Находка же, вместе со всеми прочими, становится важной уликой против лейтенанта морского флота.

Забравшись в кровать, он согрелся, и его снова одолели думы о расследовании. Один за другим, он стал осмысливать каждый имевшийся у него факт; иногда размышления его прерывались невольно возникавшими перед глазами картинами пережитого или — еще хуже — бредовыми видениями: синие плащи, шествовавшие рука об руку с сапогами и башмаками, сменялись жуткими видами мертвецкой и усеянного трупами рва неподалеку от Инвалидов. Двуликие тени отделялись от своих обманчивых фигур. В состоянии, близком к безумию, он больше не мог определить, кто виновен, а кто нет. Чего он боится больше: навредить государству или скомпрометировать правосудие? Кто позволил ему исследовать темное дно колодца? Подступавшие со всех сторон вопросы яростно отталкивали совесть. Внезапно он вспомнил о Киске и не сдержал слез. Рядом с образом этой жертвы немедленно возник образ Антуанетты. Какая роль отведена ей, живущей в окружении англичан? Оба лица слились в одно, печаль затопила его, и он забылся сном. Мушетта, устроившись на груди хозяина, дышала ему в нос и, словно маленький сфинкс, оберегала его беспокойный сон.

Суббота, 15 февраля 1777 года.

Николя вышел из дома на заре. Накануне он велел Бурдо установить слежку за Депла и домом Леруа. Понимая, откуда нанесен удар, Сартин, без сомнения, станет искать Риву в секретной камере древней крепости. Стремясь узнать, где его содержат, и прекрасно зная своего Ле Флока, ему даже в голову не придет искать лейтенанта в самой обыкновенной камере. Несколько «болтливых» осведомителей должны были направить поиски министра в уединенный сельский домик, расположенный за городскими стенами. Сам комиссар сначала отправился на мост Менял к знакомому ювелиру, который, после долгих разговоров, согласился исследовать металлические опилки, снятые с синего плаща и плаща, укрывавшего Киску. Затем на улице Арлэ он встретился с Фердинандом Берту, конкурентом Леруа в изготовлении приборов для определения долготы. К своему соседу Берту относился с состраданием, однако не уставал досадовать на него. Бесхитростный с виду, швейцарец наверняка преуспевал в делах. Обвиняя соседа в плагиате, он видел в нем мечтателя-неудачника, жаждущего почестей, в то время как себя он считал успешным владельцем мануфактуры, стремящимся найти способы производить, а значит, и продавать во множестве приборы, потребные на кораблях его величества. Затем комиссар долго бродил по кварталу, расспрашивая о Леруа привратниц и соседей.

Наконец он отправился к мэтру Вашону, своему портному, заказать, несмотря на недовольное ворчание мэтра, два понравившихся ему плаща военного покроя; Вашон не любил, когда его благородные клиенты стремились либо опередить моду, либо не следовать ей вовсе. Николя с сожалением вспомнил о двух утраченных плащах, один из которых согрел старуху Эмилию, а другой послужил саваном Киске.

В Шатле Бурдо еще не появлялся; Николя ждали три записки. В одной Ленуар сообщал ему, что в три часа пополудни его ожидают в замке Бельвю, в павильоне Забав; во второй госпожа Кампан неожиданно желала с ним встретиться в Версале, в воскресенье, перед началом мессы, а в третьей адмирал д’Арране просил его в шесть часов прибыть в Фос Репоз. Казалось, все сдвинулось с места. Николя стал снаряжаться. Ему могла понадобиться помощь, и имелись все основания обеспечить собственную безопасность. Отыскавшийся поблизости Рабуин был взят кучером; ему в помощь дали агента, бывшего учителя фехтования, человека, чье мужество не вызывало сомнений. Потом он заехал на улицу Монмартр, дабы переодеться.

За четверть часа до назначенной встречи его экипаж въезжал во двор Бельвю. Лакей, казалось, уже поджидавший его, указал ему на сад, где извивалась тропинка, ведущая к павильону Забав. В голове теснились воспоминания. Здесь он сумел добиться от стареющей Помпадур смягчения наказания Трюшу де ла Шо. [64] См. «Человек со свинцовым чревом». Уже дважды за время нынешнего расследования он сталкивался с тенью доброй дамы. В задумчивости он спускался по пологому склону, именуемому Цветочным; сейчас склон был по-зимнему пустынен; от протекавшей внизу реки тянуло сырым промозглым воздухом. Добравшись до пригорка, он стал разглядывать идущие вниз по течению баржи и рыбацкие лодки, мелькавшие среди плывущего над рекой клочковатого тумана. Шум подъезжающего экипажа заставил его обернуться. Скрипя гравием, возле входа в павильон остановилась маленькая садовая коляска, откуда вышла закутанная женщина; по высоко поставленной голове и горделивой походке он узнал Мадам Аделаиду. Как странно: эта принцесса, столь ненавидевшая Помпадур, теперь вместе с сестрами проживала в замке, освященном любовью покойного короля. Не удостоив взглядом склонившегося в глубоком поклоне персонажа, ожидавшего ее в тени павильона, она направилась внутрь. С содроганием узнав в персонаже Бальбастра, он замедлил шаг, чтобы пропустить его вперед. Следом за музыкантом лакей провел его в небольшую гостиную, где пахло горящими сырыми дровами. Сидя возле камина, принцесса яростно шевелила в камине никак не разгоравшиеся поленья.

— Черт бы побрал это сырое дерево!

Устремившись вперед, Николя опустился на колени и принялся раздувать огонь; наконец, дрова занялись, и вскоре вверх взметнулись яркие языки пламени.