Жан-Франсуа Паро - Таинственный труп

— А вы, Верженн? — произнес король.

Министр сощурил крошечные, прячущиеся между двух валиков осененной ресницами плоти, глазки.

— Предав ее суду, мы больше потеряем, нежели выиграем…

— …так что лучше решить это дело в глубокой тайне, — завершил Сартин.

— А что думаете вы, господин Амло?

Министр поперхнулся, закашлялся и наконец собрался с силами.

— Я д-д-д-д… д-д-ду-думаю, сир, что я… с-с-с-соображаю. Есть с-с-с-свои… за и пр-р-р-р… против.

— Дурак! — прошептал Мерси.

Король открыл книгу и, казалось, погрузился в созерцание гравюры, изображавшей аборигенов Зондских островов. Затем столь же резко, как и в предыдущий раз, захлопнул ее.

— А что скажет Ранрей?

Не выразив удивления, все посмотрели на Николя. «Вот, — подумал он, — я снова наживаю себе врагов. Король часто следовал советам тех, кому предоставлял слово в последнюю очередь».

— Есть смысл принять во внимание его мнение, сир, — промолвил Морепа. — Моя жена считает его умелым переговорщиком, способным спасти провальное дело. [70] См. «Преступление в особняке Сен-Флорантен».

Лица у всех вытянулись. Что хотел сказать своим выступлением почтенный ментор?

— Говорите, Ранрей, вы уже получили одобрение господина де Морепа.

— Я полагаю, ваше величество, что дело, действительно, крайне деликатное, скандальное и в то же время совершенно ничтожное. С одной стороны, в нем замешано священное имя королевы, с другой стороны, это имя будет упоминаться в одном ряду с именами мелких гнусных интриганов. Если ваше величество не возражает, искомую даму следует арестовать и посадить под замок. Конечно, публика, следуя пагубному пристрастию к секретам, сунет в это дело нос, начнет обсуждать, но через несколько дней она о нем забудет, появятся новые моды, другие новости, и никто даже не вспомнит об этой истории. Если же устраивать публичный процесс, всплывут возмутительные подробности, слетятся продажные перья Лондона и Гааги и в воздухе вновь запахнет заговором. Только в тишине мы сможем спокойно и навсегда вымести эту грязь.

Заключительную часть речи встретили глубоким молчанием; Сартин и Морепа подмигиванием выразили ему свое одобрение.

— Полагаю, — поспешил добавить Морепа, — Ранрей ясно и убедительно изложил мысль, которую мы все считаем справедливой. Не нужно приучать адвокатов к процессам, затрагивающим честь первых лиц королевства, они слишком хорошо запоминаются и публикой, и защитниками, и мелкой судейской сошкой. Пристальный интерес к делу, где затронута честь короны, может у кого угодно пробудить желание попастись на лужку, где растут лилии.

— Еще бы! — тихо вздохнул Мерси. — И в первую очередь у твоего племянника!

— Господин Амло, — проговорил король, выразительно поглаживая переплет книги, — прикажите немедленно арестовать вышеозначенную даму и поместить ее в секретную камеру в Сент-Пелажи. [71] Сент-Пелажи — женская тюрьма, куда также отправляли раскаявшихся девиц легкого поведения, находилась на улице Пию-де-Лермит, возле нынешней улицы Монж. Потом мы вас известим. Господина Каюэ де Вилле отправьте в Бастилию и держите там до тех пор, пока не прояснится его роль в этом деле или не будут предъявлены доказательства его непричастности. И, прошу вас, никакого шума. Да будет так.

Все направились к выходу; король знаком задержал Верженна, Сартина и Николя.

— До меня дошел слух, что некий ценный предмет, принадлежащий королю Пруссии, был подарен королеве моей теткой Аделаидой. Я хочу знать правду. Ранрей, вы распутали этот клубок?

— Все началось с того, что герцог д’Эгийон представил Бальбастру, обучающему ее величество игре на клавесине, прусского кавалера фон Иссена.

— Герцог д’Эгийон! — вздрогнул король.

— Означенный прусский дворянин рассказал о вещице Бальбастру, а тот предложил ее Мадам Аделаиде, которая как раз подыскивала подарок для королевы. На мой взгляд, самое странное в этом деле заключается в том, что авантюристка Вилле пыталась ввести в заблуждение Розу Бертен, модистку королевы, предложив ей поучаствовать в афере. Бертен, устав от ее хитростей, вежливо выпроводила ее за дверь. Это также… О, фон Иссен… вспомнил, при каких обстоятельствах я слышал это имя! Список иностранцев…

Все с изумлением уставились на Николя, стремительно листавшего страницы своей черной записной книжечки.

— Но мы знаем, о ком идет речь, — произнес Верженн, — о прусском агенте. Все говорит за эту версию.

— Тогда скажите мне, — ответил Николя, — какие у него могут быть дела с английскими агентами?

И, кончив листать, он прочел:

— …31 января. Господин Келли, иначе лорд Эшбьюри, глава английской разведки, встретился с прибывшим из Берлина кавалером фон Иссеном, подданным короля Фридриха.

— И что это значит? — спросил король.

— Что господин де Ранрей, — ответил Сартин, — прошедший хорошую школу, раскопал весьма животрепещущий факт, сир, а именно сговор между нашими противниками.

— Но почему флейту решили подарить именно королеве?

— Сир, — ответил Верженн, — Европа замерла в ожидании нашего решения относительно помощи американцам. Поддерживая вашу любовь к миру, все хотят знать, сколь долго мы будем размышлять, а каждый в отдельности хочет узнать первым, готовы ли мы сей мир нарушить. У Англии и Пруссии общие интересы. Оба заинтересованы в скандале, порочащем корону, ибо такой скандал наносит ущерб не только нашему королевству, но и рикошетом бьет по нашему союзнику Австрии. Видите, сколь сложную игру они затеяли. Предположим, что один из агентов английской разведки украл из Сан-Суси бесценную флейту, принадлежащую королю Фридриху. В Париже английские и прусские разведывательные службы сговариваются. Обходительность д’Эгийона… Попытки сбыть флейту через мошенницу Вилле и Розу Бертен провалились. Появляется Бальбастр, вполне подходящий для этой роли, а невинная простота Мадам Аделаиды довершает остальное. Ловушка расставлена и захлопнулась. При дворе ничего нельзя удержать в секрете: новость тотчас разносится по гостиным. Барон Гольц, дипломатический представитель его прусского величества в Париже, получает описание флейты, а об остальном узнает из слухов. Он открыто проявляет недовольство. Скандал вот-вот разразится. Ее величество оказывается замешанной в историю со скупкой краденого.

— А король Фридрих знает об этом? — спросил монарх.

— Скорее всего, нет. Такого рода дела проделывают в полнейшей тайне, и подробности не достигают ушей государей. Значение имеет только конечный результат.

— Да, — согласился король, бросив взор на Сартина, — мне кажется, это обычная практика, а потому, видимо, вы совершенно правы.