Йен Пирс - Бюст Бернини

Повествование Флавии снова прервало презрительное фырканье Морзби, который, откинувшись на спинку кресла, слушал все это с насмешливой улыбкой. Следует отметить, он держался очень уверенно, что несколько смущало Флавию. Она бы предпочла, чтобы Джек, дрожа от страха, готовился чистосердечно признаться в содеянном. Очевидно, Флавия его недооценила.

— И вы полагаете, люди поверят во всю эту чушь? Хотите поделиться этими дикими фантазиями с жюри присяжных?

Она окинула его презрительным и грозным взглядом и пыталась продолжить рассказ. Но чувствовала, что Джек сумел поколебать ее уверенность; пока все ее рассуждения не подкреплялись ничем, а сама она предприняла эту обличительную речь в надежде, что вдруг подвернется нечто такое, что не позволит им отпустить Морзби.

Флавия, как и все остальные присутствующие, сознавала, что не хватает вещественных доказательств. Даже в Италии такое бы не прошло, не говоря уже об Америке. И что самое худшее, Джек Морзби тоже прекрасно понимал это.

— По ряду причин, в которые не считаю нужным углубляться сейчас, мы пришли к выводу, что бюст вовсе не был украден и инсценировка кражи была затеяна Лангтоном с целью сместить Тейнета, а заодно и обогатиться.

Лангтон присоединился к Джеку Морзби, и они вдвоем принялись отпускать злобные комментарии и презрительно фыркать.

— Лангтону было несложно сообразить, что происходит. Очевидно, Джек Морзби хотел сфокусировать все внимание полиции на своей мачехе. Ясно также, что Гектор ди Соуза должен был стать главным подозреваемым.

— Лестно слышать, — сухо заметил Лангтон. — Однако справедливости ради должен признаться, я не столь уж умен, чтобы обвести вокруг пальца объединенные силы полиции сразу двух стран.

— Во-первых, — решительно перебила его Флавия, — только вам было известно, что кража бюста всего лишь инсценировка. Во-вторых, вы находились вне стен музея, кстати, камера зафиксировала, когда Морзби пошел в кабинет и Джек Морзби должен был уехать. Джонатан тоже часто сидел и курил на куске мрамора. Если он прекрасно видел, кто входит и выходит из административного здания, то и вы должны были это видеть.

— А вы докажите, — произнес Джек Морзби с кривой усмешкой.

— Лангтон заметил, как Джек Морзби выходит из административного здания, и у него хватило ума сообразить, что происходит, — невозмутимо продолжала гнуть свое Флавия. — Он также понимал, что ди Соуза способен спутать все карты. Повторяю, ди Соуза был просто обречен стать главным подозреваемым. Он также понял, что Гектор знал о бюсте больше, чем предполагалось.

Так что же произошло с Гектором? Каким-то образом ему стало известно, что в ящике находится все, что угодно, только не бюст Бернини. Бюст, которым ему удалось завладеть еще в тысяча девятьсот пятьдесят первом году. Думается мне, что старик Морзби приказал ему вернуться в Рим и раздобыть доказательства. Никакой симпатии Морзби к Гектору, разумеется, не испытывал, но понимал, что на такой обман способен лишь кто-то из особо приближенных. И вот Гектор спешит в отель и готовится к отлету. Заказывает себе билет на два часа ночи.

У Лангтона и у Джека Морзби были весьма веские причины убрать с дороги Гектора. Устранение его означало, что он уже никогда не расскажет всего, что знал о бюсте. А Анна Морзби с Барклаем снова становились главными подозреваемыми.

Все это были лишь умозаключения, не более. Любой адвокат не оставил бы от них камня на камне.

— Короче, я уверена, что телефонный разговор сводился к следующему: или вас арестуют, или ди Соузу. Но при таком раскладе Анна Морзби с Барклаем под подозрение не попадают, если не предпринять срочных мер. Вы подтверждаете это, мистер Лангтон?

— Нет, — буркнул он.

Они с Морзби обменялись улыбками, а Флавия продолжила:

— Тем временем Гектор, не зная, что Артур Морзби уже мертв, торопливо паковал свои чемоданы, оставив номер в не присущем ему беспорядке. Он уже собрался выезжать, но тут ему звонит Джек Морзби, предупрежденный Лангтоном. Узнает, что ди Соуза собирается в аэропорт, и предлагает подвезти его на своей машине. Другу отца Джек готов оказать любую услугу. Особенно в подобных обстоятельствах. Он мчится к отелю, как бешеный, стараясь опередить полицию. Он так гонит, что едва не сбивает Аргайла около отеля. Очевидно, что примерно через час ди Соуза был уже мертв, а еще через два часа его тело закопали на пустоши.

У Морзби возникает новая проблема. Теперь, с исчезновением ди Соузы, полиция наверняка решит, что убийство старика Морзби было делом рук Гектора. А потому требуется намекнуть им, что это не так. И вот он бросает рядом с телом орудие убийства, затем звонит в полицию и сообщает, где искать ди Соузу.

Довольно смелый и ловкий ход. Да кому только в голову придет, что убийца, находясь в своем уме, станет оставлять легко идентифицируемое орудие убийства возле тела своей жертвы? Но полиция клюет на эту наживку.

Итак, до сих пор все идет как по маслу. Артур Морзби мертв, ди Соуза превращается в улику против Анны Морзби, бюст благополучно исчезает, а итальянская полиция лишь подбавляет масла в огонь, засыпая своих американских коллег официальными запросами, подчеркивая этим значительность пропажи. И еще я полагаю, что между Джеком Морзби и Лангтоном существовала договоренность, согласно которой последний, в обмен на молчание, продолжил бы заниматься музеем, но уже в качестве его директора. А может, просто сошлись на приличной сумме.

Во избежание неприятностей Лангтон спешит уехать в Италию. Очевидно, он просто опасался, что Морзби решит избавиться от еще одного потенциального свидетеля. Пока он вне пределов досягаемости, Морзби будет выполнять условия сделки.

Во время этой части повествования Морзби сохранял полнейшую невозмутимость.

— Опять то же самое, — лениво и спокойно заметил он. — Никаких доказательств, и к чему это вас приведет? Да у вас их вообще ноль, по моему разумению. Допустим, я украл пистолет, но попробуйте это доказать. Да, я мог ехать по дороге в тот момент, когда через нее переходил Аргайл, и едва не сбил его, но опять-таки докажите. Я мог, конечно, сымитировать по телефону голос отца, но с равным успехом это мог сделать другой человек. И наконец, в Лос-Анджелесе полным-полно грузовиков самых разнообразных цветов и оттенков. Я мог пытаться убить Аргайла, но тормозной шланг вполне мог отскочить и сам по себе. Мог убить отца, но мог и не убить. Все это крайне неубедительно.

— Ну а сегодня вечером?

— Меня пригласили, я пришел немного раньше. Только шагнул в дверь, как кто-то врезал мне под дых.

— Но ведь пришли-то вы не с пустыми руками, а с револьвером.

— Да в Лос-Анджелесе каждый второй носит при себе оружие.