Дмитрий Дивеевский - Окоянов

А потом эта картина стала искажаться и рушиться по вине монархии. Петр Великий о главном смысле помазанничества – ответе перед Богом за свой народ забыл. Для него народ стал населением, строительным материалом для реформ. Патриарха он изгнал, церковь унизил. Простой человек увидел в царе не отца, а сурового хозяина. С тех пор так и покатилось. Чем дальше, тем хуже. Разные цари по-разному к помазанничеству относились, но ни один его по-настоящему восстановить не смог. В чем смысл пугачевщины? Люди хотели вернуть царя-отца. Они, наивные, полагали, что Петр Третий восстанет из праха и даст им ощущение прикаянности, принадлежности к общему царскому и божьему делу. Этого не произошло. Порвалось чувство родства между помазанником и простым людом. Именно от этого народ одичал. Как дичает без родителей одинокий сирота.

А то, что твой Ульянов о классовых противоречиях пишет, о низах, которые не хотят, о верхах, которые не могут, надо выбросить псу под хвост. Чего-то у него в голове не срослось. Примеров полюбовного разрешения этих самых противоречий хоть пруд пруди.

Мы взбунтовались не из-за его дурацких антагонизмов, а из-за того, что нам не дали провести реформы и втравили в мировую бойню. И то и другое сделали наши враги. А вот получись у нас реформы, к какому месту Владимир Ильич свои антагонизмы приклеил бы, не знаешь?

Только этот бунт кончился тем, что попалась русская душа в большевистскую ловушку. И ты тоже попал, хотя наганом помахиваешь и сапожком постукиваешь. Думаешь, я не понимаю, почему ты из Нижнего бежал? Как же мне не понимать. Я ведь твою семью с малолетства знаю. Другого никак не пойму – что тебя к большевикам потянуло. Ну ладно, не об этом речь.

Решил ты от кровопускания в Окоянове спрятаться. Думаешь, оно тебя здесь не настигнет? Настигнет, дружок. А вот что тебе делать, не знаю. Нет у меня на этот вопрос ответа. Я-то простой выход нашел. Как только построим ТОЗ – лишу себя руки, стану инвалидом. Кому нужен инвалид? Может, доживу остатние годы в затишье. В России борьба бесполезна. Борешься за одно, а получаешь другое. С меня хватит. Буду жить по-православному. А тебе определяться надо, Антон. Слишком много тебе души и сердца дано, чтобы ты с большевиками шел. Они – лесорубы. Лес рубят – щепки летят. С кровью.

На чужбине Митя сильно тосковал по родине. В разлуке душа его раздваивалась.

Первая занималась делами практической жизни земного человека, а вторая постоянно тосковала о своем захолустье, его неброских, но проникновенных пейзажах, о своей семье и дорогих сердцу людях. Несмотря на все мучения, которые Митя принял от деда, жизнь в Окоянове, которую он покинул так давно, казалась ему особенной, спокойной и счастливой. Он постоянно стремился вернуться сюда.

И, возвратившись окончательно, Митя стал часто уходить из дома, подолгу бродил по округе, впитывал в себя милые сердцу картины. Уединялся с удочкой на маленьких прудах по заросшим орешником оврагам и сидел там целыми днями, слушая песни мелких полевых птах и шептанье ветра. Видимо, в душе его было окно, соединяющее жизнь текущую с жизнью вечной. Он знал, что только здесь может быть счастлив именно оттого, что он здесь. Что вся эта скромная и в тоже время волнующая красота – его родная, неотрывная. Здесь он везде дома, везде ему хорошо. Счастливое чувство уюта лечило его душу.

Поэтому, расставшись с Антоном, он не пошел домой, а отправился к Засыпкиной роще, что в трех верстах от города.

Через час Митя достиг опушки рощи, осыпанной желтыми цветами дикой калины. Опушка находилась на возвышении и с нее открывался широкий вид на всю округу.

На высоком синем небе медленно ворочались огромные кучевые облака. Погромыхивал неспешный, раскатистый гром. У горизонта искорками посверкивали кресты сельской церкви. Как бабочки, махали крыльями дальние мельницы на голубых холмах. Ветер то поднимался, то спадал, волнуя листву. Все жило, все дышало, порождая ощущение великого движения жизни.

Митя прилег, закрыл глаза. Тихая музыка природы стала наплывать на него гудением пчел и шмелей, шепотом листьев, свистом стрижиных крыльев и перекатами дальнего грома. Огромное пространство окружило разум, и он поплыл в этом пространстве, спокойный и счастливый, маленькая частица этого неимоверного, удивительного круговорота света и тени, сущего и невидимого, быстрого и медленного, яркого и темного бытия.

– Господи, – думал он, – какое же счастье – жить на этом свете. Как же непостижимо велико Твое творчество, создавшее эту красоту. Слава Тебе за это! Слава Тебе за великий дар жизни, который Ты мне послал! Каждое утро я просыпаюсь с радостью предстоящего дня. Но сколько же еще непонятно смутному моему разуму на этом свете! Почему я мучаюсь вопросами, на которые надо найти ответы? А если не найду, то буду перекати-полем, Господи, прибившимся к Твоим ногам, но так и не осознавшим, зачем Ты послал меня на этот свет. Ведь когда-то Ты увел меня с пути душегубства, очистил душу своим светом. Теперь душа моя знает свое предназначение. Оно в приумножении любви.

Но не могу я, не могу, Господи, думать о любви, когда мой народ гибнет и я знаю виновников этой беды. И я их ненавижу! Как мне убеждать себя, что ради Твоей неизбежной в будущем правды, я должен сегодня смиренно терпеть это порождение зла?

Ведь кто-то из Святых отцов сказал: «Люби своих врагов, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божьими». Так, может быть, ненависть моя продиктована Твоею волею, Господи. Как мне знать это?

С другой стороны, против чего бороться? Ведь русские люди поголовно отступают от православия. Смута в умах.

Почему же безбожие так легко отвоевывает себе место? Странно это! Хотя, если вспомнить себя, когда в терроризме участвовал, ведь не сам себе хозяин был. Чья-то невидимая рука мной водила. И другие мои товарищи о том же делились.

Как же хрупка человеческая любовь к Тебе, Господи! Стоит человеку только чуть-чуть усомниться, и нечистая сила уже тут как тут, начинает это сомнение расширять и человека к себе прибирать. А эта, отвоеванная ею часть людей – не просто безбожники. Они уже под ее дудку танцуют. Вот откуда ненависть, вот откуда терроризм и всякие другие смертные грехи. Поэтому не об утрате веры русским народом надо говорить, а о перевороте его против Господа. Да и как по-другому понять все, что происходит? Ведь участвуют же простые люди в насилии, получают от этого удовольствие. И молчит же большинство бывших православных, глядя на попрание веры. Значит, там они, на той стороне, вольно или невольно. Значит, расплата будет чудовищной за это народное преступление. Видно, нет смысла мне против большевиков бороться. Бесполезно это. Нужно о своем спасении перед Господом радеть и детей в вере сохранить.