Дмитрий Дивеевский - Дровосек

– Сколько даешь за проигрыш?

– Как всегда, большую «Смирноффку».

Данила встал, подошел к незнакомцу и спросил по-немецки разрешения подсесть. Тот понял, о чем идет речь, но ответил на английском языке. Через пять минут они уже познакомились, пили пиво и пытались общаться – несмотря на стоявшую в зале какофонию. Крендель, оставшись один, стал наблюдать за крепкими, сдобными официантками, носившимися мимо него с пивом и закусками. Это были женщины в его вкусе.

Четверть часа спустя, подошел Данила.

– Ты почти выиграл, дружок. Он действительно на грани клинического идиотизма, но все-таки американец. Зовут Рико. Так что «Смирнофф» оплачиваем пополам. Сейчас топай в гостиницу, там на рецепции е гарна немицка дывчина с хочем в очах. Поразмовляй з нею о язвах капитализму. А я с мараканьцем до чиньского шинка пийду. Стану его вербуваты.

– Добре, так я пийшов до хаты. Хай живе дило Дровосекив.

– Аминь.

В китайском ресторане Рико первым делом попросил Данилу предъявить дипломатическое удостоверение. Убедившись, что с ним не шутят, майор воспарил духом. Кажется, Господь услышал его просьбы и послал советского дипломата как подарок на блюдечке в самый удобный момент, во время выезда поглазеть на Мюнхен. Более того, он оказался без своей Лолы, с которой два часа назад поругался в отеле. Если бы она была здесь, наверняка испортила бы все дело.

Рико был уверен, что русский является шпионом. Об этом в армии постоянно проводили разъяснительные беседы. Совсем недавно какой-то молодой лейтенант из военной контрразведки выступал на тактических занятиях в их полку.

– Если вы случайно или неслучайно встретите русского дипломата, – говорил он, – исходите из того, что он работает на КГБ. О контакте с ним следует сразу же доложить командованию части. Недоложивший столкнется с серьезными последствиями. Русские ищут любые возможности для кражи секретов армии США. Противопоставить им можно только бдительность.

Рико в жизни не видел ни одного русского и не очень-то доверял лейтенанту. Вообще, парнишка производил впечатление малость тронутого на шпионских делах. К нему, наверное, русские агенты по ночам падали в постель с потолка.

Теперь Рико не терял времени даром. На том странном языке, которым пользуются американские военнослужащие, он растолковал новому знакомому, что очень хочет заработать денег. Данила в общем уразумел, о чем говорит майор, но для лучшего понимания просил его повторить все по-английски. Мучительно вспоминая печатную лексику и пытаясь обходить слова-паразиты, Коллета еще раз объяснил свои намерения и спросил, можно ли вступить в сделку.

Пока американец мучился с изложением намерений, Данила пытался просчитать вероятность подставы. При въезде в Мюнхен наружки он не заметил, хотя почти всегда его машину поджидала бригада местной контрразведки, которая действовала довольно умело, потому что знания немцами своего города ни в какое сравнение не шли со знаниями Данилы.

Однако на этот раз у Булая в Мюнхене никаких оперативных мероприятий не было. Свое дело они с Кренделем сделали еще в пригороде Нюрнберга и теперь прибыли в столицу Баварии только для того, чтобы залегендировать выезд на юг Германии с туристическими целями. Всю вторую половину дня друзья бродили по центру города с фотоаппаратом, глазели на его живописные виды и не очень-то утруждали себя проверкой. Какая разница, есть наружка или нет, если человек культурно отдыхает?

И все-таки надо начать с того, кто первым вошел в ресторан – они или американец? Для разведчика этот вопрос немаловажный.

Данила хорошо помнил случай, происшедший с ним на первом году пребывания в Бонне. Отслеживая бурную деятельность американцев в Германии, Булай обратил внимание на молодого немецкого переводчика, работавшего с наезжавшими официальными делегациями из США. Парень, конечно, видел и слышал много интересного, и Данила решил найти подходы к нему. Он выяснил, что Хайнц состоит в группе переводчиков ведомства федерального канцлера, но привлекается туда эпизодически. Постоянно же работает в известной языковой школе «Берлитц скул» преподавателем. Булай посетил школу, выяснил по висящему в вестибюле расписанию, что Хайнц является единственным мужчиной-преподавателем в продвинутых группах, и под предлогом совершенствования английского языка попросил себе наставника-мужчину. Такие просьбы у специалистов удивления не вызывают, так как, если речь идет о совершенствовании разговорных навыков в сложных политических или специальными темах, женщины зачастую не владеют понятийным аппаратом. Ему предложили Хайнца, и они начали занятия. Знакомство пошло хорошо, и уже на третьем уроке Булай предложил продолжить разговор за пивом. С тех пор занятия стали проводиться в условиях, максимально приближенных к языковой среде, в пивных.

Хайнц рассказал, что в свое время служил в бундесвере переводчиком, был командирован в представительство армии ФРГ при объединенном комитете штабов армии США, пять лет прожил в Америке. После завершения командировки порвал с армией, так как понял, что в сути своей является сугубо штатским человеком и сейчас доволен своей жизнью. Он еще не женат и у него есть подружка– француженка, проживающая в Бойле. При этом немец почем зря ругал американский образ жизни и американскую политику. Такая демонстративная неприязнь не понравилась Булаю. Более убедительно звучат взвешенные суждения, состоящие не только из минусов, но и из плюсов. Тем не менее, делать выводы было еще рано, и Данила продолжал «занятия» со своим преподавателем. Они обычно встречались у входа «Берлитц скул» и шли в какой-нибудь ресторан по выбору Булая, который «изучал гастрономическую карту города».

На седьмой раз собеседники посетили «Баварскую избу» – небольшой, вытянутый кишкой ресторанчик. Зал его был настолько узок, что столы стояли в один ряд у боковой стены. Пройдя мимо всего ряда, они заняли место за последним столиком и начали разговор на английском. Данила сразу приметил, что его собеседник на сей раз был невнимателен и бегал взглядом по залу. Вскоре он прервал Булая на полуслове:

– Извини, пожалуйста, Данила. Я вижу человека, с которым не встречался очень давно. Это мой учитель. Он был преподавателем в нашей группе переводчиков. Я могу пригласить его за стол?

Данила почувствовал легкое жжение где-то под сердцем, и в ушах его зазвучала бодрая мелодия марша, который много лет подряд открывает футбольные ристалища. «Ты не мог не увидеть своего учителя, когда шел по ресторану, дурачок, – подумал он. – Слишком узкая тропа. Значит, этот человек пришел по нашим следам и подсел чуть позже. А ты бегал глазенками по залу, ждал его прихода. Как же по-другому? Вы же не знали, какой ресторан я выберу. Пришлось ему вести нас от точки встречи. Да и какая нужда его ко мне тащить? Пошел бы, поприветствовал, договорился о встрече…». Чувство обиды за то, что его считают недоумком, разыгрывая такую неумелую комбинацию, овладело Булаем, и он решил не прощать эту топорную работу.