Дмитрий Дивеевский - Дровосек

Через полчаса они втроем спускались по крутым улочкам Бад Годесберга к центру, где издалека манил к себе красно-желтыми флагами ресторан «Макдональдс». Разговаривала в основном Лиза, Светлана и Данила молчали, и какое-то чувство раздвоенности стало закрадываться ей в душу.

Светлане было хорошо, уютно, по-свойски с ними. Она не ощущала, что эти люди являются ей чужими. Очень странное для нее, не склонной к романтизму женщины, состояние. Может быть, ее женский опыт и был до сих пор очень беден как раз в силу этого ее качества. Она хорошо видела мужчин, осознавала примитивизм их наклонностей и с внутренним высокомерием игнорировала ухаживания. Светлана всегда ощущала себя достойной женщиной и понимала, какая это ценность. Ведь упасть очень просто, но потом уже ничто не поможет восстановить потерянное. Можно занимать перед окружающими людьми любые позы, однако тайна твоей души будет до конца дней напоминать тебе, то ты низкая тварь, способная ради мелкого зуда предать благополучие детей и достоинство мужа. И это всегда будут помнить те, с кем ты занималась предательством. Лишь иногда, чтобы потешить самолюбие, Светлана позволяла поухаживать за собой самым достойным, с ее точки зрения, мужчинам, не доводя дело до серьезных отношений. Всегда это заканчивалось одним и тем же. Как только ее знакомый начинал попытки сближения, Светлана решительно и холодно пресекала их, будто осознавая, что не пришло еще время ее главной любви.

Теперь происходило все наоборот. Булай не делал ничего для установления с ней близких отношений. Ей было даже немного обидно, что она, во всех отношениях привлекательная женщина, нисколько его не интересует. Ведь она уже понимала, что он не был ни тупым, ни бесчувственным человеком. С тайной досадой Светлана подумала, что его сердце занято другой. Может быть – женой.

«Макдональдс» оказался детским раем, потому что в нем веселилось множество карапузов. Владельцы заведения верно рассчитали, что неподалеку от него находится парк с детскими площадками. Они украсили ресторан героями сказок, установили большой телевизор, в котором Том бесконечно гнался за Джерри, поставили коробки с бесплатными свистелками, и детвора потянулась сюда, увлекая заодно и родителей.

Они сидели и пили кофе, пока Лиза, тут же обнаружившая знакомых и убежавшая за соседний столик, веселилась с приятелями.

Данила мягко улыбался, поглядывая на дочку, потом переводил взгляд на Светлану, и улыбка у него приобретала какой-то другой, заговорщицкий оттенок. Как будто он понимал, что творится у нее в душе, но не хотел об этом заговаривать. А она вспоминала Леонида и мысленно ставила его рядом с Булаем. Совсем разные люди. Муж – высокий, слегка грузноватый. Лицо значительное, со следами привлекательности. Усмешка добрая, немного ироничная. Знает себе цену. Правда, лебезит перед начальством. Это ее всегда отталкивало. Но как личность – более впечатляющий. А Данила внешне проигрывает. Но что-то в нем притягивает. Что? «Железный он внутри. Приучился себя постоянно в руках держать. Душа в клетке сидит, а ведь живой человек. Вот откуда в нем боль, вот оно что. Если бы выпустить его душу на свободу – многое бы рассказал, ох, многое, совершенно ясно», – подумала она и, положив свою горячую руку ему на запястье, неожиданно для себя произнесла:

– Приходите сегодня ко мне на чай. Побудем вдвоем, без посторонних. Я думаю, нам есть о чем поговорить.

В глазах Данилы мелькнула какая-то тень, но он благодарно кивнул головой.

Потом, пока было свободное до его прихода время, Светлана лежала в горячей ванне и думала о происходящем. Она отдавала себе отчет в том, что ведет себя совсем не так, как должна бы вести, по всему своему разумению. Никогда в жизни она не приглашала к себе мужчину, никогда в жизни не брала инициативу в свои руки. Более того, вспоминая свое поведение с Данилой, она видела себя со стороны – будто какая-то другая женщина действует на ее месте, говорит ее голосом, будто в этой женщине возникают незнакомые ей, Светлане, чувства. С каким-то затаенным страхом она ожидала прихода Данилы. Прекрасно сознавая, что придуманный ею для себя самой предлог – совсем не главное в приглашении. Конечно, будет разговор о вреде алкоголя, но подсознательно она ждет других, более важных слов. Будто уже существует между ними незримое единое пространство, в которое они должны вместе шагнуть с противоположных сторон. Будто начал раскрываться в ее душе какой-то нежный бутон, долгое время пребывавший в свернутом состоянии. И это движение пробуждало в ней сладкую боль, боязнь, стеснение и порыв в безоглядность.

…Светлана не знала, что такое бывает в природе. Оказывается, тридцать семь лет на свете существовала лишь часть ее личности, даже и не подозревавшая, что для полного превращения в целое нужен еще кто-то. Этот кто-то пришел так просто, как просто пробивается из-под земли родник. Ей всегда казалось, что первый миг близости с любимым должен быть безоглядным и безумным, лишающим разума. Ведь это – целая эпоха в жизни женщины. Так оно и было. Данила достал из кармана золотую цепочку с крестиком, повесил Светлане на шею и стал целовать ей лицо, плечи, грудь… Она почувствовала, что у нее пересыхают губы, свело судорогой низ живота. Что-то неизведанное, будто из глубины веков, пришло в ее разум и стало руководить им. Светлана отстранилась от Данилы на секунду.

– Подожди, – прошептала она и стала расстегивать на нем рубашку. – Покажи, где поцеловать.

Данила указал пальцем на ключицу, и она впилась в его кожу, ощущая животное желание вобрать его в себя. Данила издал хриплый стон и в одно мгновение сорвал с нее одежду. Дальнейшее было полетом, далеко от земли…

Когда Данила на рассвете ушел, Светлана приняла душ, легла в постель и стала думать о происшедшем. Нечасто случалось так, что мысли в ее голове путались. Она была системно организована, но сейчас что-то случилось с ее организованностью, в голове и в душе царил хаос. «Что я сделала? Хорошо это или плохо? Кому я изменила – себе или мужу? Но ведь мужу я не нужна, а я живой человек, значит – это не в счет. Не в счет? Если он узнает, тогда ты увидишь, как это не в счет. Он… Ты его боишься или своей совести? Нет, ничего не боюсь. Совесть – что это такое, когда приходит любовь? Но ведь ты всю жизнь прожила по совести, что с тобою случилось? А свои принципы ты предала или нет? Ты бы одобрила такое поведение будущей жены своего сына? Что бы ты ему сказала? А Данила – он же весь измученный, он же так открылся, что душа за него стонет. Я же для него опора и надежда, никто его кроме меня не защитит, это правда. Ничего не говорил. Все и так понятно. Какой же он сильный и беззащитный. Я уже понимаю, что люблю его. Я сейчас только впитываю его, а утром проснусь, безоглядно в него влюбленная. Проснусь в другом мире, нет, проснусь в его мире. Господи. А как же мое трезвомыслие? Ведь у меня отдельная жизнь – да разве это жизнь? Без любви – это прозябание. Сама себя обманывала, столько лет держала себя в темнице и до конца жизни собиралась в ней себя держать. А разве это правильно, разве для того я на свет появилась, чтобы Леонида не обижать, чтобы его достоинство беречь? А разве не стоит от его равнодушного супружества отказаться? Господи! Что я говорю. Я совсем с ума схожу. А Данила – он спит сейчас или нет? Какой удивительный, сладкий какой. Молчит. А от самого горячий ток идет, люблю его. Вот, дождалась, наконец-то. Что в душе моей делается, Боже мой, завертелось все. Ничего знать не хочу».