Дмитрий Дивеевский - До второго потопа

Уинстон Черчилль. Июнь 1940 года

Бесноватый Адольф называет меня алкоголиком. За это я ненавижу его больше, чем за весь его национал-социализм. Да, я на самом деле дружу со спиртным, но виски никогда не доставляло мне хлопот. Три-четыре стакана в день для меня нормальное дело. Еще молодым лейтенантом в Индии, я вливал внутрь две пинты этого питья за ночь, а утром был готов скакать вместе со своим полком в атаку на пуштунов и палить из револьвера. У меня превосходное здоровье и никто не убедит меня в том, что виски приносит вред. Спиваются только слабаки и вырожденцы, а я не сопьюсь. Я работаю по ночам и еще ни одна ночь не проходила без виски или коньяка, но каждое утро Британия узнает, что ночь прошла недаром.

Вот и сейчас за окном ночь, а я сижу в одиночестве в своем кабинете, пью виски, сосу сигару и решаю вопрос, от которого многое зависит в этом мире.

Прав был маршал Фош, когда сказал, что Версальский мирный договор – это не договор, а перемирие на двадцать лет. Как в воду глядел битый-перебитый вояка. Уж кто-кто, а этот лягушатник знал немцев. Все случилось, как он нагадал. Боши обманули победителей и втихомолку создали силу, способную в нужный момент превратиться в железный кулак. А ведь Версальский договор запрещал им иметь армию, военную авиацию и военный флот. Но старый Ганс фон Сект сумел обвести нас вокруг пальца. Он переодел тысячи окопных офицеров в штатскую форму и пристроил их в гражданские министерства. Этот лис сохранил не какую-то жалкую кучку специалистов, а весь офицерский корпус, закаленный в боях Первой мировой! А новое поколение вояк он обучал в гражданских аэроклубах и на гражданских кораблях. Казалось бы, это совсем не военное дело, но, долго ли пересадить спортсмена-пилотажника на истребитель, а штурмана теплохода на эсминец? Сект не просто готовил будущих солдат, он вселял в них веру в грядущий реванш. Не зря французы так боятся немцев. Даже после Версальского мира они продолжали их бояться. Этому есть все основания. Немецкая мощь была и будет главной угрозой для Франции.

А что она для меня, Уинстона Черчилля? Нет, я не боюсь немцев. Напротив, временами питаю к ним симпатию. Конечно, не к Гитлеру и нацистам. Этот негодяй, и его партия будут вызывать у меня омерзение до последнего дня жизни. Да и сами немцы оказались слишком податливыми на безумную брехню фюрера. Они влюблены в Адольфа так же, как русские влюблены в Сталина. Вот кого я ненавижу всей душой – это большевиков. Будь моя воля, я бы распорядился выкопать Карла Маркса из его могилы на лондонском кладбище и отправить в Москву, чтобы не осквернял собою британскую землю. Нет ничего отвратительнее, чем идея коллективизма, которую он придумал и которую так рьяно взялись осуществлять большевики. Но надо признать, в ней есть притягательность. Стадо любит вождей, которые ведут его к корму. Мне тоже знакомо искусство увлечения масс, но я редко пользуюсь им. Я – подданный Британской империи, в которой политика долго была привилегией избранных. Это сейчас, когда на передний план выбились массовые партии, уличные крикуны стали в почете. Теперь каждый сумасшедший норовит забраться на бочку и прокукарекать какую-нибудь чушь. Но это не для меня, потому что настоящие дела всегда делались, и будут делаться в тиши кабинетов. Может быть, поэтому британская политика стала такой дальновидной, ведь она никогда не шла навстречу требованиям уличных горлопанов. Она всегда выше этого. Именно поэтому политик Уинстон Черчилль чувствует себя выше диктаторов Гитлера и Сталина, этих продуктов уличных революций, впитавших в себя низменные инстинкты дерущихся за кость псов. Он никогда не будет воспринимать их как ровню себе. Они для него – цирковые хищники, которых он заставит делать то, что угодно Британской Империи. Гитлеру уже брошены два жирных куска – Чехословакия и Польша. Он жрал их и урчал, искоса поглядывая на красную Россию. Я всегда понимал, что для Адольфа она самый желанный кусок. Но Адольф побаивался Сталина, и немало сил пришлось приложить, чтобы он решился оскалить зубы на Советы. Но все-таки это удалось. Сегодня его генштаб уже верстает план подготовки войны, его генералы уже изучают районы будущих боевых действий и проводят дезинформацию Москвы. Да, Сталин переиграл нас, когда подписал с Гитлером соглашение о ненападении. Но это был временный выигрыш. Он оттянул начало войны не больше, чем на год. Зато теперь Адольф получил бонус. Сталин переносит укрепления на новые границы. Старых укреплений уже нет, а новых укреплений еще нет. Войска в состоянии передислокации. Очень удобный момент для нападения. Недолго осталось ждать, когда Адольф бросится на Восток. Это будет новая глава истории! С помощью Гитлера большевиков можно обессилить до предела, а затем прибрать к рукам богатейшие месторождения Каспия и Кавказа. Да, мечта наших дедов и отцов – Кавказ. Здесь, в этом районе мира спрятаны источники жизненно важной энергии и пересекаются стратегические пути. Когда-то Британия рвалась сюда через Персию и Крым, но не получилось. Мой дед, герцог Мальборо сложил голову в Крыму от казацкой шашки. Теперь мы продолжим поход наших дедов и отцов, и на этот раз Гитлер расчистит для нас дорогу.

Но это завтрашний день, а сегодня нужно решать вопросы сегодняшнего дня.

Только неделя прошла с того времени, как я избран премьером, а в тиши моего кабинета должно быть принято важнейшее решение. Французы подписали капитуляцию в Компьене. Последствия капитуляции могут оказаться для Англии ужасными.

В нескольких районах мира рассредоточен современный и могучий французский флот. Немцы пока не предъявили на него никаких претензий, но кто знает, как они поведут себя потом? Если французские линкоры окажутся в распоряжении фашистов, то дела его Величества британского флота будут выглядеть очень неважно. Морская блокада Британских островов со всеми вытекающими последствиями станет реальностью, а последующая война на воде и под водой будет нами проиграна. Такова суровая правда жизни. Необходимо принимать решение и вся тяжесть этого решения ляжет на меня, Уинстона Черчилля, потому что другие члены кабинета не найдут в себе мужества поднять руку на своих союзников. Ведь французы все еще считаются союзниками. Да, лягушатники поднимут крик на весь мир – Черчилль предал их в самый тяжелый час. Эти французы ничего толком не умеют – ни достойно сражаться, ни достойно принимать удары судьбы. За ту бездарную войну, которую они проиграли немцам в две недели, они другого отношения не заслуживают. Пусть кричат сколько угодно, но принцип есть принцип: у Британии нет вечных союзников, а есть вечные интересы.

Адмиралтейство уже разрабатывает операцию «Катапульта», которая будет приведена в действие, если французы не пойдут на условия Лондона. А условия простые: перегнать корабли в контролируемые нами или американцами порты или затопить их. Если такого не случится, то британский флот получит приказ уничтожить французов. Нельзя верить их обещаниям.